Борис Кригер - Песочница

Эля ( тянет руку, как в школе ). Можно, я скажу, я помню…

Отец. Ну?

Эля ( гордо ). Маркизу де Саду!

Глеб прыскает чаем со смеха и извиняется.

Мать ( одергивая Элю ). Да помолчи же наконец! Дай мужчинам пообщаться.

Отец ( Глебу ). Простите за навязчивость… Сколько вам лет?

Глеб ( приветливо ). Мне двадцать четыре.

Отец. Вот когда вы привели себя в божеский вид, мне ваше лицо кажется знакомым. А как ваша фамилия? И что вас привело к такому образу жизни?

Глеб ( приветливо ). Да, в общем, особых причин нет… Я, более того, в общем, не настаиваю, что надобно всю жизнь бродить по дорогам… Просто в какой-то момент, наверное, каждый из нас чувствует такую потребность – просто подняться и идти… Идти неважно в каком направлении…

Отец. То есть вы нищий по велению духа, а не в силу дурного… ( Подыскивает слова .) дурных… обстоятельств?

Эля ( заносчиво ). Нищ лишь тот, кто богатым себя не считает!

Глеб ( улыбаясь словам Эли ). Я действительно не могу считать себя вполне нищим…

Отец. Ну хорошо, а все же, скажите по совести, чем вы так приковали к себе мою дочь?

Эля ( кричит ). Прекрати с ним так разговаривать!

Глеб ( нежно, но строго обращаясь к Эле ). Я действительно могу ответить сам, не нужно меня защищать… Тем более Николай Прокофьевич вовсе не сердится на меня, он просто хочет поскорее познакомиться…

Отец. Откуда вам известно мое имя-отчество?

Глеб ( с уважением ). Ну а кому оно не известно… Вы ведь в России – не последний человек….

Отец ( не скрывая, что польщен ). Был… Был не последний человек. Теперь за мою шкуру не дадут и ломаного луидора… А все-таки, молодой человек, в чем же состоит ваша особая философия?

Глеб ( с уважением ). Ну что вы, Николай Прокофьевич, с чего вы взяли, что у меня есть какая-то особая философия? Просто до вчерашнего дня я скитался по миру, а вчера я встретил вашу дочь, и она решила пойти со мной…

Мать ( взволнованно ). Ну, вы же понимаете, что это бред простуженной девочки?

Глеб ( обращаясь к матери ). Извините, я в спешке не спросил вашего имени-отчества…

Мать ( немного успокаиваясь ). Можно просто Лиза…

Глеб ( выжидательно ). А все-таки?

Мать. Елизавета Ильинична…

Глеб ( задумчиво ). Удивительно красивое имя… Как в девятнадцатом веке… Лакей француз… Хорошо у вас!

Отец ( скрывая внезапное раздражения ). А как же ваш обет бродяжничества?

Глеб ( спокойно, но твердо ). Ну что ж, пришло время мне объясниться. Я вовсе не говорил, что давал обет бродяжничества. Дело в том, что у меня был сложный период в жизни, и я решил, что было бы неплохо пойти куда глаза глядят, но после того как я встретил Элю и она решила, что пойдет со мной, я понял, что это невозможно. А поскольку я полюбил вашу дочь…

Отец ( уже не скрывая внезапного раздражения ). Когда ты успел?

Глеб ( по-прежнему спокойно ). Я всегда ее любил… Святой Августин говорил, что христианство существовало всегда, только после Христа его стали называть христианством…

Отец ( растерянно ). При чем тут святой Августин?

Глеб Я всегда любил Элю… Ее бунтарский нрав, ее смелость, готовность к самопожертвованию… а главное, ее способность к любви, невзирая на нищенские лохмотья. Невзирая на насморк… Да, я всегда ее любил!

Эля ( плача и обнимая Глеба ). Я так счастлива! Милый!

Мать ( с умилением ). В это так трудно поверить, но верить хочется!

Отец ( подозрительно ). Боюсь, Лизочка, нужно погодить с верой… Мы не в церкви, а он не поп…

Мать ( раздражаясь на отца ). Коля, это грубо!

Отец. Ну, хорошо… Вы полюбили мою дочь, внезапно и бесповоротно. Вы любите ее за то, что она полюбила вас в лохмотьях… Но ведь то, что на вас надето сейчас, вам не принадлежит!

Эля ( с нескрываемой ненавистью ). Папа, а вот это уже действительно по-настоящему низко…

Глеб ( отцу ). Я всегда любил Элю… Даже когда не подозревал о ее существовании! Но в этом мы с вами похожи, Николай Прокофьевич… Вы тоже любите Элю, и в вас говорит отцовская ревность, а вовсе не желание меня непременно унизить…

Отец ( внезапно успокаиваясь ). Знаете, что я думаю? Вы, молодой человек, либо действительно очень умны и добры, что было бы редким счастьем, либо чрезвычайно хитры и коварны, и Бог вам тогда судья…

Мать ( с умилением глядя на мужа ). Ну, так-то лучше!

Эля ( все еще не успокоившись ). Папа, да пойми ты наконец, что не нужны ему твои миллионы! Твои миллионы давно уже никому не нужны! Он богаче тебя!