Димфна Кьюсак - Скажи смерти «нет!»

И зачастую после целого дня работы он чувствовал себя слишком усталым, чтобы вести разговор. Если бы она не была так больна, он рассказал бы ей кое-что о Дэнни Мориарти, но трудно понять смысл шуток Дэнни, не зная его самого, а описывать его Джэн, да еще когда она в таком состоянии, Барт просто не мог. Сначала их молчание словно каким-то ощутимым барьером отгораживало его от Джэн. Джэн будто замкнулась в каком-то своем мире, куда ему не было доступа.

Постепенно он научился по-другому воспринимать ее молчание. Оно стало для него символом успокоения, отдыха. В свободные от работы часы он сидел усталый и безмолвный у ее постели, не испытывая никакого желания разговаривать. Ее легкая ручка лежала на его руке, и мечты о полном ее выздоровлении причудливым хороводом проносились в его усталом мозгу. Иногда он говорил о тех днях, когда они снова будут вместе, далеко-далеко от Спрингвейла. Он рассказывал ей про домик у озера, который они построят, о детях, что будут играть возле домика. А она, зачарованная, смотрела на него блестящими глазами, легкая улыбка блуждала у нее на губах, и ей казалось, что она ощущает на своих пылающих щеках прикосновение прохладного ветра, дующего над озером.

Все санаторские правила полетели кувырком в то утро, когда третья палата выиграла лотерею. Сестра Конрик ничего не могла поделать с больными и в конце концов махнула на них рукой, да она и сама была возбуждена не меньше их.

— Пусть их, ладно, — сказал во время обхода врач, глядя с улыбкой на возбужденно щебетавших женщин. — Не часто на их долю выпадает столько радости!

Палата ликовала какой-то непостижимой, совершенно сумасшедшей радостью. Подумать только, что билет, который они купили на выдуманные ими штрафы, выиграл! Вот бывает же, что ни говори! Так сколько это выходит — шесть тысяч фунтов на двадцать четыре человека? Глаза у них сияли, щеки зарделись: одни производили быстрые, другие не слишком быстрые подсчеты в уме. Вдруг Шерли бесшабашно вылетела на середину палаты и, остановившись там, закричала:

— Нас не двадцать четыре, нас двадцать пять! Мамашу Конрик тоже надо включить, тогда по двести сорок кругленьких на душу выйдет!

Раздались одобрительные возгласы, и даже миссис Майерс, нарушив свой режим, хриплым голосом выразила одобрение.

— А ну-ка, на место! — Сестра Конрик легонько шлепнула Шерли по заду. — Так ты меня умаслить решила, бестия?

Но больные третьей палаты твердо решили, что сестра Конрик должна разделить их удачу. И вот она стояла посреди палаты, глядя на них, и покраснела от смущения, когда они вдруг начали аплодировать ей, а те, у кого горло покрепче, выкрикивали приветствия.

— Боже ты мой! — расчувствовалась она. — Подумать только, у меня двести сорок фунтов будет, моих собственных! Даже не верится!

— А что вы с ними сделаете, а, мамаша? — спросила Шерли.

Сестра Конрик вытерла изборожденный морщинами лоб и тяжело опустилась на койку рядом с Шерли.

— Мы вместе с Робби купим на пару маленький домик здесь в окрестностях. Мы уж давно его присмотрели, когда со старухой Робби здесь гуляли вечерами, но у нас денег не было, чтоб задаток внести.

Она закрыла глаза и улыбнулась, будто ей пригрезился счастливый сон.

— Робби сможет там на свою пенсию жить, а я буду приезжать по выходным.

Она снова улыбнулась.

— Пойду-ка ей позвоню, чтоб она тут же приехала.

— Ну! Вот я рада за Робби. — Шерли бросилась на койку и обняла сестру.

Поглаживая Шерли по волосам, сестра Конрик продолжала мечтать:

— Деньги мы постепенно выплатим, а когда я и сама стану слишком стара, чтобы таскать вас тут, девочки, у меня тоже будет куда деваться, чтобы не жить где-нибудь на больничных задворках. Боже ты мой! Подумать только! Собственный угол!

Снова со всех сторон послышались разноголосые приветствия. Но сестра Конрик уже вспомнила о своих служебных обязанностях и вскочила с места. С шутливой строгостью она погрозила Джэн:

— Не забывайте, что вам запрещено разговаривать, миссис Темплтон!

Джэн улыбнулась сестре, и та улыбнулась ей в ответ.

— Какое счастье! — Сестра Конрик медленно обвела их всех взглядом. — Девочки! Да вы понимаете, что это значит? Значит, мне не придется здесь надрываться, пока меня на носилках отсюда не вынесут, чтоб свою пенсию по старости получать. Ведь если у нас с Робби будет свой уголок, мы сможем держать пансион. Всегда найдутся старухи нянечки, которым нужно где-нибудь отпуск свой провести за умеренную плату.