Виль Липатов - Игорь Саввович

– Как зовут потерпевшего? Что с ним? – отрывисто спросил Игорь Саввович. – В какой больнице лежит? Дело возбуждено?

Адвокат вынул из кармана изящный блокнот, и шофер дядя Вася, наблюдавший за ним через зеркало заднего обзора, хмыкнул в третий раз – особенно громко и ожесточенно.

– Борис Иванов! – сказал адвокат Валерий Николаевич. – Учащийся индустриального техникума, третий курс, специальность – электротехника. – Маленькая многозначительная пауза. – В техникуме Иванов характеризуется положительно, но, по данным милиции, неоднократно задерживался за хулиганство и нарушение общественного порядка. Во время инцидента был трезв. – Последняя пауза. – Ведется первичное следствие. Пострадавший лежит в клинике профессора Чернышева.

– Спасибо! Теперь мне хотелось бы помолчать! – холодно сказал Игорь Саввович. – Отдохните и вы, уважаемый Валерий Николаевич.

В центре города шофер дядя Вася, которого знала вся инспекция, дисциплинированно снизил скорость, но продолжал двигаться в крайнем левом ряду, хотя правые не были заняты – такой привилегией пользовалась черная «Волга» зятя первого заместителя председателя облисполкома. Мало того: при въезде в город и на полпути к центру два автоинспектора козырнули вслед машине, а в центре почти каждый офицер ГАИ подносил руку к фуражке, открывая машине тем самым безостановочный путь вперед.

Проехали бронзовый памятник Кирову, повернули направо, оставив по левую руку Университетскую рощу, за которой вздымал старинные башни и купола один из крупнейших в стране университетов, и теперь шины катили по гладкому асфальту центрального городского проспекта, и уже слева громоздилось нелепое старинное здание биржи, справа – сквер, серый от пыли, впереди тяжелым камнем поднималось здание без окон, без дверей – бывший купеческий пассаж, – стоящее в центре проспекта, отчего казалось, что проспект пассажем кончается, хотя возле него был лишь поворот. «Замуровали! – с притворным ужасом подумал Игорь Саввович. – Ка-ра-ул!»

Шагая по аэродромному полю, он себя ощутил вернувшимся в старую опостылевшую квартиру, теперь, возле светофоров на центральной улице города, он почувствовал, что обшарпанные стены сомкнулись, хрустнул замок, задвинулись черные шторы. Странно, что в эти секунды Игорь Саввович по прежнему не думал и не мог думать ни о драке в Гаражном переулке, ни о следователе, ни о молодом человеке по имени Борис Иванов.

Возбуждение дела, следствие, суд, тюрьма – каким мизерным казалось все это перед тем, что происходило с Игорем Саввовичем до ельника, во время ельника и после него! Он и хотел бы думать о Борисе Иванове, о своей собственной судьбе, но не мог и думал только о еловой рати и о том счастье, волшебно приобретенном и так же волшебно утраченном.

– Видите, как бегает, видите!

Очнувшись от голоса шофера, Игорь Саввович заметил женщину необычайной толщины, резво и весело перебегающую проспект; все лишнее и выпуклое на ней тряслось, коротенькие ножки мелькали быстро, как в ускоренных кинокадрах, от ветра и движения парусили какие-то ленты, бантики и хвосты. Смешное было зрелище, но в машине никто не улыбнулся, а шофер, спохватившись, слишком резко рванул машину с места.

– Дядя Вася! – воскликнула Светлана.

– Виноват, Светлана Ивановна! – смиренно ответил шофер. – На толстуху загляделся…

Препроводив адвоката Валерия Николаевича в гостиную, Светлана бегом вернулась в коридор, где Игорь Саввович менял «командировочные» туфли на домашние тапочки, и бросилась к нему на шею с болезненным стоном:

– Игорь, родной, любимый!

И замерла, прижавшись всем тонким и трепещущим телом к его пропыленному дорожному костюму. Она на голову была ниже мужа, лицо лежало у него на груди, и сквозь рубашку чувствовались мокрые и теплые слезы. Светлана плакала беззвучно, крупно вздрагивала, руки ласкали плечи, шею, спину Игоря Саввовича, и он думал, что, видимо, любит жену, так как к нему сейчас прижимался близкий, родной человек, самый, пожалуй, близкий на всей большой, теплой и круглой земле.

– Ну-ну, Светлана, ну-ну! – проговорил Игорь Саввович, осторожно отнимая от груди голову жены. – Проплакаться, конечно, полезно, но надо же брать себя в руки… Все обойдется, вот увидишь! Не надо плакать и впадать в панику.

Она глядела на него сквозо струящиеся слезы.

– Я горжусь тобой, Игорь! – пытаясь улыбнуться, сказала Светлана. – Ты так прекрасно держишься… Валерий Николаевич мне сейчас сказал: «Ваш муж – необыкновенно сильный человек!» – Она со смешной угрозой сжала пальцы в детские кулачки. – Ты прав: надо держать себя в руках! Мы ни в чем не виноваты. Игорь, смотри, какая у тебя отважная жена!