Фредрик Бакман - Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

Эльса обмотала руки гриффиндорским шарфом и набрала побольше воздуха в легкие.

— Вы очень храбрая. Как вы только не побоялись встать между Сэмом и Волчьим Сердцем, — тихо сказала она.

Бритт-Мари смахнула к себе в ладонь со стола невидимые зернышки из птичьего корма, а может, еще какие невидимые крошки. Она сидела, зажав их в кулак, и искала глазами невидимую корзину для мусора.

— В нашем подъезде не принято убивать. Разве мы варвары? — быстро проговорила она, чтобы Эльса не услышала, как дрожит ее голос.

Они молчали. Так бывает, когда люди пытаются помириться второй раз за два дня, но не хотят произносить это вслух.

Бритт-Мари хорошенько взбила подушку, лежавшую рядом с ней на диване.

— Не думай, будто я ненавидела твою бабушку, — сказала она, не глядя на Эльсу.

— Не думайте, будто она ненавидела вас, — сказала Эльса, не глядя на Бритт-Мари.

Бритт-Мари снова сложила руки и прикрыла глаза.

— Я никогда не хотела, чтобы наш дом стал кондоминиумом. Этого хочет Кент, а для меня главное, чтобы он был счастлив. Он хочет продать квартиру, заработать денег и переехать. А я переезжать не хочу.

— Почему?

— Это мой дом.

Ну как после этого можно не любить Бритт-Мари?

Особенно если тебе почти восемь.

— Почему вы с бабушкой все время ругались? — спросила Эльса, хотя заранее знала ответ.

— Она считала меня… старой перечницей, — ответила Бритт-Мари, не сказав о главном.

— А почему вы такая старая перечница? — спросила Эльса, вспомнив о принцессе, сокровище и ведьме.

— Видишь ли, Эльса, есть люди, которым не безразлично, что происходит вокруг. И это совершенно нормально! Как только появляются люди, которым не безразлично, твоя бабушка называет их «старыми перечницами» — но разве можно жить по-другому? Это не жизнь, а существование, — сказала Бритт-Мари милым голосом старой перечницы.

— Вы очень глубокий человек, если познакомиться с вами поближе, — сказала Эльса.

— Спасибо, — ответила Бритт-Мари, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не стряхнуть невидимые пылинки с Эльсиной куртки.

Вместо этого она получше взбила подушку, хотя вот уже много лет как взбивать там было нечего. Эльса обмотала пальцы гриффиндорским шарфом.

— Я вспомнила об одном дяденьке из стихотворения, который говорит, что раз его типа никто не любит, то пусть хотя бы ненавидят. Лишь бы на него обратили внимание, — сказала Эльса.

— Доктор Глас, — кивнула Бритт-Мари.

— «Википедия», — поправила Эльса.

— Это из «Доктора Гласа», — не сдавалась Бритт-Мари.

— Это сайт?

— Пьеса.

— А-а.

— Что такое «Википедия»?

— Сайт.

Бритт-Мари сложила руки на коленях.

— Вообще-то «Доктор Глас» — это роман. Но я его не читала. Но есть и спектакль, — неуверенно сказала Бритт-Мари.

— А-а.

— Люблю театр.

— Я тоже.

Бритт-Мари кивнула. Эльса тоже.

— Доктор Глас — хорошее имя для супергероя.

Про себя Эльса подумала, что это имя больше бы подошло его немезису, но, кажется, Бритт-Мари не читает серьезной литературы на регулярной основе, и Эльса не хотела все усложнять. Бритт-Мари кивнула. И процитировала по памяти: «Нам хочется, чтобы нас любили или хотя бы почитали, хотя бы боялись, хотя бы поносили и презирали. Нам хочется внушать людям хоть какое-нибудь чувство. Душа содрогается от пустоты и жаждет общения любою ценою» [5] Яльмар Сёдерберг, «Доктор Глас». Перевод Валентины Мамоновой. .

Эльса не до конца поняла, но кивнула. В знак согласия.

— А вам чего хочется?

Бритт-Мари потянулась к коленям, но не стала ничего смахивать.

— Видишь ли, Эльса, быть взрослым непросто, — уклончиво сказала она.

— Ну, знаете ли, ребенком быть тоже не так уж и просто, — упрямо ответила Эльса.

Бритт-Мари слегка дотронулась до белой полоски от кольца.

— Ранним утром я любила стоять на балконе. Я рано вставала. До того, как проснется Кент. Твоя бабушка это знала и однажды налепила снеговиков. Поэтому я разозлилась. Она знала мою тайну и воспользовалась этим, чтобы сделать из меня посмешище.

— Какую тайну? — спросила Эльса.

Бритт-Мари крепко сцепила руки.

— Я была не похожа на твою бабушку. Никуда не ездила. Всегда сидела на одном месте. Но иногда ранним утром мне нравилось стоять на балконе, когда дует ветер. Я знаю, что это глупо, все считают, что это глупо, ничего удивительного.

Она поджала губы.

— Но мне нравилось чувствовать ветер в волосах. А что такого?

Эльса подумала, что Бритт-Мари все-таки не совсем засранка. Даже скорее совсем не.