Фредрик Бакман - Бабушка велела кланяться и передать, что просит прощения

Ворс неподвижно лежал на земле посередине между подъездом и «ауди». Снег рядом стал красным. Ворс пытался доползти до нее. Он выбрался из машины и полз, пока силы его не покинули. Эльса сбросила с себя куртку и гриффиндорский шарф, подстелила под ворса, легла на снег рядом и обняла его крепко-крепко. От ворса пахло ореховым печеньем. Она шептала ему на ухо: «Не бойся, пожалуйста, не бойся. Волчье Сердце убил дракона, а сказки кончаются, только когда дракон побежден».

Папины нежные руки подняли ее с земли, Эльса закричала так громко, чтобы ворс услышал ее даже на полпути в Просонье:

— ТЫ НЕ УМРЕШЬ! СЛЫШИШЬ?! ТЫ НЕ УМРЕШЬ, ПОТОМУ ЧТО ВСЕ РОЖДЕСТВЕНСКИЕ СКАЗКИ КОНЧАЮТСЯ ХОРОШО!

Смерть оправдать невозможно. Тяжело отпустить того, кого любишь.

Бабушка с Эльсой любили вместе смотреть вечерние новости. Иногда после этих новостей Эльса спрашивала у бабушки, почему взрослые постоянно делают глупости. Бабушка отвечала: это потому, что взрослые тоже люди, а люди по природе своей говнюки. Эльса возражала, что это нелогично, ведь кроме глупостей взрослые успевают сделать и много хорошего. Например, полеты в космос, Организация Объединенных Наций, вакцины, сырорезки. На это бабушка отвечала: «Весь фокус в том, что ни один человек не является полностью говнюком, но и совсем не быть им тоже не может. Важно стараться быть как можно меньшим говнюком — но это как раз самое трудное в жизни».

Однажды после очередного совместного просмотра вечерних новостей Эльса спросила, почему так много хороших людей, которые стараются не быть говнюками, постоянно умирает в разных концах мира, а говнюки остаются в живых. И почему вообще кто-то непременно должен умирать. Бабушка попыталась отвлечь Эльсу мороженым и сменить тему, потому что мороженое нравилось бабушке до смерти. Но, поскольку Эльса была ребенком невероятно упрямым, в конце концов бабушка сдалась. И признала: чтобы кто-то получил место, надо, чтобы другой его уступил.

«Примерно как в автобусе, когда уступаешь место старикам?» — спросила Эльса. Тогда бабушка поинтересовалась, удастся ли сменить тему и переключиться на мороженое, если она согласится и скажет «да». Эльса обещала подумать. Тогда бабушка ответила: «Да-да-да, так и есть!»

И они принялись за мороженое.

Смерть оправдать невозможно. Тяжело отпустить того, кого любишь. В самых древних сказках Миамаса говорится о том, что ворс может умереть, если его сердце разорвется. Потому что вообще-то ворсы бессмертны, убить их может только горе. Говорят, когда ворсы были в изгнании, после того как один из них укусил принцессу, они так скорбели, что потеряли бессмертие. «Поэтому сотни ворсов пали в последней битве Бесконечной войны, — говорила бабушка. — Война разрывает всякое сердце».

Об этом думала Эльса, сидя в ветеринарной лечебнице. Много чего успеваешь передумать, пока сидишь под дверью у врача. Пахло птичьим кормом.

Бритт-Мари сидела рядом, сложив руки в замок на коленях и глядя на клетку с какаду в другом конце комнаты. Какаду, похоже, Бритт-Мари не понравился. Эльса не очень разбиралась в языке какаду, но неожиданно почувствовала полную солидарность с Бритт-Мари.

— Вам вовсе не обязательно здесь сидеть, — сказала Эльса сердитым охрипшим голосом.

Бритт-Мари смахнула с жакета невидимые соринки от птичьего корма и ответила, не спуская взгляда с какаду:

— Мне это вовсе не трудно. Не волнуйся, дружочек. Я никуда не спешу.

Вредности в голосе Бритт-Мари почти не ощущалось. Сейчас полицейские допрашивали папу и Альфа, Бритт-Мари допросили первой, поэтому она предложила посидеть с Эльсой у ветеринара, пока не появятся новости о состоянии ворса. На самом деле Бритт-Мари не такая вредная. Просто ей трудно говорить по-другому.

— А знаете, если бы вы всегда говорили таким милым голосом, то, может, люди бы к вам относились гораздо лучше. Все зависит от вас! — Эльса старалась говорить как можно дружелюбнее. Получилось так себе.

Она вытерла слезы ладонью. Главное — не думать о ворсе и смерти. Только это не так-то просто. Бритт-Мари поджала губы и сложила руки замком на коленях.

— Да-да, понимаю, чего еще от вас ждать. В вашей семье всегда так думали. Ничего удивительного.

Эльса вздохнула:

— Я ничего плохого в виду не имела.

— Ни в коем случае, я все понимаю. Вы никогда не имели в виду ничего плохого.