Аманда Проуз - Дитя клевера

Внезапно Дот почувствовала необыкновенную легкость во всем теле. Она обеими руками вцепилась в стул, чтобы не потерять сознание. Глухие удары сердца отдавались болью.

— Вы не получите его! Я не отдам его вам! Не отдам! Никто не посмеет забрать у меня моего сына! И все эти бумаги, которые я подписывала, они ничего не значат! Я в это время держала пальцы скрещенными! Вот и получается, что я ничего не подписывала!

Последние слова Дот уже почти выкрикнула.

Сестра Кайна устало прошлась рукой по своему лицу.

— Не говори глупостей, дитя мое! Скрещенные пальцы! Да уж! Весомый аргумент, ничего не скажешь!

Сестра Мария услышала крики Дот и слегка приоткрыла дверь в кабинет.

— У вас все в порядке, сестра Кайна? — Молодая монахиня взглянула на Дот, которая в этот момент была похожа на разъяренную тигрицу, приготовившуюся к прыжку.

— Все хорошо, сестра Мария. Спасибо! Пожалуйста, проводите мисс Симпсон обратно в комнату.

Сестра Мария помогла Дот подняться со стула.

— Вы его не получите! Богом клянусь! Вы не отнимете у меня Соломона! — Лицо Дот исказила гримаса отчаяния. Ноги подкосились.

Сестра Кайна сняла колпачок со своей авторучки и слегка склонила голову набок.

— Повтори еще раз имя малыша! — проговорила она так спокойно, будто уточняла число месяца. Истерика Дот ее ни капельки не взволновала.

Слезы градом полились по лицу Дот, они душили ее, мешая говорить.

— Соломон… Его зовут Соломон! — проговорила она заплетающимся языком, словно пьяная.

«Симон», пометила сестра Кайна в соответствующей графе. В конце концов, эти имена очень созвучны.

Дот развернула желтое вязаное одеялко, в которое был запеленат ее малыш, и достала из-под него махровый подгузник, застегнутый булавкой с голубой головкой. Все правильно! Девочкам — розовое, мальчикам — голубое. Она положила ребенка себе на колени и стала медленно перебирать пальцем все десять крохотных пальчиков на его ножках. Потом начала осторожно гладить его коленки, прошлась вверх-вниз по его ручкам. Малыш полусонно перебирал в воздухе пальчиками, она поднесла его к своему лицу и поцеловала вначале в носик, потом в закрытые глазки, затем перецеловала все его личико от одного уха до другого. Стоило ее только подумать о том, что приближается момент расставания с ним, и у нее тут же перехватывало дыхание. Она, в прямом смысле этого слова, не могла сделать вдох-выдох. А потому Дот старательно гнала от себя мысли о неизбежном.

Она укачала малыша на руках, и он заснул, так она и держала спящего сына, крепко прижимая к себе, нарушив при этом установленное правило. Малыши должны спать только в своих кроватках в детской. Но ей было глубоко наплевать на все их правила. Пусть только попробуют сейчас отобрать у нее спящего сына!

— Соломон! Я хочу убежать с тобой. Завернуть тебя в одеяльце и унести отсюда прочь. Но у меня нет денег даже на автобусный билет до Саутенда. И что мне делать? Я же не могу ночевать на улице… С тобой — тем более… И я боюсь, что если они отыщут нас, то отнимут тебя у меня и передадут людям, которых я даже не знаю. И тогда я навсегда потеряю твой след… А так… так я хоть знаю, кому они тебя отдают, знаю, что те люди позаботятся о том, чтобы у тебя была чудесная жизнь…

Дот осторожно поцеловала малыша в макушку.

— Я хочу, чтобы ты знал, мой мальчик, что ты совершенно невероятным образом изменил всю мою жизнь. Может, у меня и не получилось стать твоей мамой навсегда, но те две недели, которые я была ею… я их никогда не забуду. Никогда! И потом целых девять месяцев ты принадлежал мне и только мне. Ах, какое это было замечательное время! Ты такой красивый, Соломон! Хочу, чтобы ты знал, сынок. Несмотря на то что твой папа бросил нас, ты был зачат в любви. Нас с твоим отцом связывало по-настоящему глубокое и искреннее чувство, пусть оно продлилось не так долго, как того хотелось бы. Запомни мои слова, сынок, запиши их навечно в своей памяти и вспоминай, когда вырастешь и станешь большим. Я знаю, ты будешь большим и сильным мальчиком, и у тебя будет прекрасная жизнь. И все же постарайся и запомни меня, Соломон, запомни эти прекрасные дни, которые мы провели вместе. Запомни! Потому что я, малыш, буду помнить о них до самой своей смерти.

Дот покормила Соломона и долго не отпускала от себя, прижимая к груди. Она рисовала пальцем на его спинке какие-то маленькие кружки, обнимала, обволакивала со всех сторон. И все время шептала что-то ему на ухо в отчаянной надежде, что ее слова запечатлеются где-то в глубинах его подсознания и всплывут в памяти в нужный момент его жизни.