Олег Никитин - Это я, Эдик

Тут надо сказать, что рекламные картинки мухтасиба, которые он активно показывал мне в интернате, оказались туфтой. Не так уж он и круто устроился, и пентхаус его оказался ущербный, двухкомнатный. Но не поворачивать же было обратно, когда я почти прибыл на место? Вот я и молчал в закутке черепушки, только по поводу битой машины и встрял.

Лифт вознес меня на двести офигенный этаж, и в самом деле последний. В первую секунду я подумал, что крыши над башкой там вовсе нет.

«Пластиковая она, прозрачная», – подумал доминантный (в тот час) Кулешов.

Пусть инспектор будет под номером два, а то задолбало пояснения делать. А у меня-рафинада, значит, первый номер. Ну вот, пригляделся я-1 к крыше и увидал тончайшие стальные жгуты. По цвету они прелестно сливались с низким серым небом, вот и ввели меня в заблуждение.

Я достал из кармана (вот гадство, откуда он там взялся?) магнитный ключ и вонзил его в щель замка. Когда я вошел в квартиру, по ушам ударила самая кислотная попса в мире, неимоверное месиво тошнотворных звуков и ударов по мозгам. Я в злобе стянул плащ и ввалился в большую из двух комнат – гостиную, что ли.

И что же? Прямо посреди нее кривлялись в пароксизме три моложавых особи – две телки и один козлик. Они были подключены к гостиничному серваку и пребывали, очевидно, в некоем виртуальном мире удовольствий, так что пришлось их обломать. Я банально обрубил коннект, нажав на периферии кнопарь сброса.

– А? Что?

Все трое протерли линзы и с обидой уставились на меня.

– Что за хрень, Лейла? – вспылил я. – Что это за уроды в моем офисе?

Неплохо эта девка с «ночным» именем выглядела, надо заметить – в черном платье до колен и с вырезом до пупка и ниже, полосатых колготках и молодежной чадре на полноса. Из-под нее торчало серебряное кольцо, в щеках и бровях вовсю сверкал молибденовый пирсинг. Мусульманская мода в полном блеске, шайтан ее побери.

– Это мои друзья, – пожала Лейла плечами.

– Я не уродка, – добавила незнакомая девка. – Меня Сулима зовут.

Когда-то давно она окуклилась синей джеллабой, но к этому моменту тряпка почти размоталась и лежала бесформенной кучей на полу. Только чудо или божья воля удерживали остатки ткани на бедрах этой девы. В общем, блондинка с османскими чертами лица – не такая уж редкость, особенно в Сети, но вживую такие гибриды попадаются редко.

– Да и я в порядке, – подмигнул мне чернявый парень в обтягивающих шортах и майке с крупной надписью на арабском: «Бога нет!». Под ней имелись буковки помельче: «Кроме Аллаха». Этот типчик по всем признакам был педиком или, в лучшем случае, бисексуалом. Подкрашенный, с кольцами на руках и в ушах – гадость на пухлых ножках. – Мое имя Равиль.

«Ты безвольный лох, – подумал я-1. – Надавай им пинков, особенно этому козлу с толстой жопой. Ладно, девок можешь грубо потрогать, разрешаю».

«Иди ты знаешь куда? – отозвался я-2. – Ты у меня в гостях, вот и помалкивай. Сейчас пожрем, а там видно будет».

«Если ты гомик, убью», – пригрозил я-1. Мухтасиб сердито промолчал, и в моем уголке свободного сознания зашевелилось нехорошее подозрение. Однако делать скоропалительный вывод я не стал, а решил внять увещеванию стервозного «европейца» и перекусить чем Аллах пошлет. И вообще, если местный Танк предпочитает держать в помощниках бзаз – то все не так безнадежно.

– Хавку гони! – приказал я. – И выруби это дерьмо, а то всех выкину.

Хоть коннект и отрезали, аудиоканал был все еще забит остатками их богомерзких песен. Пока память до дна не высохнет, они так и будут наружу лезть.

Физиономия у Лейлы была обиженной, когда она к холодильнику метнулась. Пришлось мне признать, что обычно я более мягок и не позволяю себе резких выступлений, дипломат этакий. И Сулима с Равилем озадаченно уселись на охрененного размера кожаный диван, на зная, чем заняться помимо танцулек.

– Может, обдолбимся? – осенило парнишку.

– Сначала пиво! – Сулима хлопнула его по руке и решила завести разговор со мной: – А правда, что в Европе все негры?

– Неправда, мулатов тоже полно, арабов… А что, ты расистка?

Музон наконец-то заткнулся, а тут и Лейла приволокла полный поднос разнообразной жратвы. Были тут и копченые плавники латимерии, и хвостики угря, и вяленая кожура киви… Всякой хрени высокая гора, а под ней – трехлитровый бочонок огуречного пива на вересковых опилках.

– Я только бурят люблю, – заявила девка и выдула стакан пива одним глотком. – У меня папаша из них, а мать узбечка. Узбеков я тоже люблю. И этих, эвенков… Да, плевать мне, короче, на рожу, главное – в штанах!