Иван Охлобыстин - ДМБ

Стоящий рядом призывник его поторапливал:

– Давай, давай! Сворачивайся, мне домой надо позвонить, у меня сеструха рожает от завцеха…

На другом конце зала у дверей стонал дядя Витя, обращаясь к часовому:

– Да ты чего!.. Я тебе, дубина, говорю, я в армию уже ходил, а теперь я племянника провожал, вон такой обоссанный, губастенький у стены валяется. Ты проверь. Мне через час на дойку идти. Башмаков моя фамилия. Виктор Эдвардович.

Непреклонный часовой шмыгал гайморитом и отвечал:

– Дежурный придет, там разберутся…

Подошел я к стоящим у окна бойцам и спрашиваю:

– Где, говорю, мужики, берут в морские котики? В стройбат у меня нет настроения, не выношу бесплатного физического труда.

У них глаза повыпучивались:

– А ты чего косить не будешь? – Видно, так им здесь не понравилось.

– Смешные вы люди! – удивляюсь я. – Зачем же мне тогда было сюда ехать? Косить дома надо. Хотя на любителя. Я вам советую бутылку разбить и стекла нажраться. Верное дело. А я лично еду на халяву здоровья и знаний набираться.

– Да! – говорят ребята. – Ишь как тебя тыркнуло. Ну, на, выпей, может, отпустит… – и протягивают стакан с топорами.

Я выпил и упал навзничь, как в кино про войну. И опять все тот же голос заверещал:

– Что вы, издеваетесь!? Я только что за этой тварью убирал! Что я – виноват, что с ним рядом все время оказываюсь?

И все тот же добрый голос отвечал:

– Это, сынок, называется – Родину защищать.

Мне снилось, что за окном кто-то толстый летает.

Когда я открыл глаза, то увидел, что лежу там же где упал вчера

Один из бойцов – рыжий в панаме достал ее из за пазухи и предложил:

– Шмалите, друзья, сколько хотите, у Карлсона, который живет на крыше, там же и парники. Как вы уже наверно поняли, – я Малыш.

Потом к нам привели генерала-ветерана в орденах – чуть ни за взятие Шипки.

– Внучки! – крикнул он, – Пуля – дура, а штык – молодец!

– Не рви, батя, глотку, – посоветовал ему кто-то из толпы, – Лучше угости.

– А как же! – обрадовался тот и выставил из авоськи две трехлитровые банки зеленоватого самогона. – Только здесь бабка не достанет, не унизит гвардейца.

– Может, не надо?! – пробовал его остановить провожатый капитан авиации. – Помните, как в прошлый раз нехорошо вышло?

– Молчать! У меня ваш маршал под Кенигсбергом сортиры чистил, когда я тараном эсминец брал за чакушку! Восемь машин положил, а на мне ни царапины! – взвизгнул старый озорник. – Даешь Беломорканал! За родину! За победу! Хлебай, внучки, ханку!

Что внучки послушно и исполнили.

– Лютый дед, – долго еще мы вспоминали ветерана, – Таким дедам надо памятники чугунные на вокзалах ставить, а не руки ремнем вязать и уж ни как ни в вытрезвитель сдавать. За деда – чудо-богатыря! – и выпили.

И видим на пункт пришел офицер с зелеными погонами и заперся в комнате у туалета.

– Особист, разведчик, – объяснил один из бойцов.

Начали к нему водить по одному всех находящихся в пункте. Выходили оттуда чаще с задумчивым видом, что уже наводило на серьезные размышления. Одни говорили:

– Угрожал.

Другие:

– Взятку предлагал, но не дал.

Третьи просто плевались

Последним вышел тощий кришнаит.

– Какой хитрый человек! – сокрушался он.

– Чего спрашивал-то? – спросил я.

– Я не понял, – признался кришнаит и удалился.

Когда я вошел в комнату, капитан пил чай с вафлями, потрясая у уха колокольчиком.

– А! А! – спрятал колокольчик и простонал он, когда я закрыл за собой дверь, – плохие у вас дела гражданин призывник.

– А у кого они сейчас хорошие? – согласился я.

– У вас дела не просто плохие, а еще хуже, – продолжил он и откусил кусок вафли.

– Чем раньше? – не на шутку встревожился я.

– Гораздо, – кивнул он и откусил еще кусок.

– Кошмар! – схватился я за сердце.

– Кошмар! – согласился капитан и отпил глоток чаю.

– Что будем делать, товарищ контрразведчик? – с надеждой спросил я.

– Будем помогать соответствующим органам выявлять неблагонадежных элементов в армии, – сообщил заговорческим тоном особист.

– Я как раз знаю одного такого, – столь же таинственно прошептал я.

– Побожись? – уточнил он.

– Чтоб мне пусто было! – быстро поклялся я и доложил, – У дежурного офицера газы!

– Поподробнее! Какие газы? Маркировка, производные. – вяло заинтересовался контрразведчик и откусил очередной кусок вафли.

– Газы сугубо удушливые. Срок годности истек, производные – копченая колбаса, сыр Волна, лимонад Колокольчик. Как в туалет сходит, полчаса невозможно войти – глаза режет. – отчеканил я.