Розамунда Пилчер - Возвращение домой.Том 1

— Это ничего. Ты сейчас в таком возрасте, в переходном… А пройдет пара лет, станешь взрослой девушкой, и парни будут кружить возле тебя, как пчелы вокруг горшочка с медом. Без внимания не останешься, — Филлис заулыбалась. — Тебе уже нравился кто-нибудь из молодых людей?

— Я же говорю, я ни с кем толком и не знакома. Разве что… — Джудит запнулась.

— Ну же, скажи своей Филлис.

— Когда мы возвращались из Плимута, в купе с нами ехал один молодой человек. Он уже врач, но на вид совсем молодой. Мама с ним разговорилась, а мне он сказал, что мост в Салташе построил человек по имени Брюнель. Он очень милый. Я бы хотела с таким познакомиться.

— Может, и познакомишься.

— Во всяком случае, не в «Святой Урсуле», это уж точно.

— Ты же едешь туда не для того, чтобы знакомиться с молодыми людьми, а чтобы получить образование. Мне вот пришлось бросить школу, когда я была еще младше, чем ты сейчас, пойти в прислуги, и все, что я умею теперь, — это читать, писать да считать. А ты через несколько лет сдашь экзамены и будешь ученая.

— Наверно, из-за болезни твоей мамы и всех забот у тебя не было времени, чтобы поискать себе другое место.

Да я все как-то не могу решиться, духу не хватает начать этим заниматься. По правде говоря, мне совсем не хочется покидать Ривервью-Хаус. Но ты за меня не волнуйся: твоя мама обещала помочь мне, она даст хорошие рекомендации. Главное, я не хочу работать далеко от дома. Отсюда до Сент-Джаста и без того почти целый день езды на велосипеде. А если я буду еще дальше, то совсем не смогу видеться с родными.

— Возможно, кому-нибудь в Порткеррисе нужна горничная.

— Хорошо бы.

— Может быть, на новом месте тебе будет гораздо лучше: может, там окажется несколько человек прислуги, и тебе будет с кем поболтать на кухне, да и работы меньше.

— Не знаю, не знаю. Не очень мне хочется быть на побегушках у какой-нибудь суки поварихи, старой злыдни. Лучше уж одной все делать — и готовить, и прочее. Правда, мне не очень удаются все эти торты и сдобные финтифлюшки, и к кремовзбивалке я никак приноровиться не могу; мадам всегда говорит… — Она внезапно остановилась.

— Что случилось? — Джудит ждала, когда она продолжит.

— Странно… Она еще не поднималась принимать ванну. Ты только глянь: двадцать минут седьмого. Как я, однако, с тобой засиделась. Может, она думает, что я еще не управилась с Джесс?

— Не знаю,

— Ладно, будь хорошей девочкой, сходи вниз и скажи ей, что ванная свободна. И об ужине не беспокойтесь — я подожду накрывать на стол, пока твоя мама не будет готова. Бедная, наверно, все никак не может прийти в себя с дороги. Однако пропускать ванну — это на нее не похоже. — Филлис рывком поднялась на ноги. — Пойду-ка погляжу, что там у нас с картошкой творится.

После ее ухода Джудит еще несколько минут пробыла у себя в спальне: убрала подарки, поправила смятое одеяло, положила новенький дневник на середину стола. Начиная с первого января она каждый день делала в нем записи своим четким, аккуратным почерком. Она открыла форзац: Джудит Данбар. Не написать ли здесь и свой адрес, подумала она, но потом решила, что не стоит: ведь очень скоро у нее вовсе не будет настоящего, домашнего адреса. По ее расчетам, дневник закончится в декабре 1940 года. Ей будет девятнадцать. Как-то страшновато было и думать об этом — Джудит убрала дневник в ящик стола, причесалась и побежала по лестнице вниз, чтобы сказать своей маме, что можно не торопиться и у нее есть время принять ванну.

На полном ходу она ворвалась в гостиную.

— Мамуля, Филлис сказала, что если ты хочешь… — Слова застряли у нее в горле. Что-то явно было не так, случилось что-то очень неприятное.

Молли сидела в кресле у камина, но когда она повернула лицо к дочери, оно было искажено отчаянием, распухло от слез и обезображено рыданиями. На столике стоял наполовину опорожненный стакан для вина, а на полу у ног Молли были рассыпаны, точно опавшие листья, исписанные убористым почерком листы тонкой

бумаги.

—Мама!—Инстинктивным движением Джудит закрыла за собой дверь. — Что, Бога ради, произошло?

— Ах, Джудит…

В ту же секунду Джудит уже стояла на коленях подле ее кресла.

— Скажи же, в чем дело? — Никакая дурная новость не могла потрясти ее больше, чем зрелище рыдающей матери.

— Письмо от твоего папы, я только что прочитала его. Я этого не переживу…

— Что с ним случилось?

— Ничего. — Молли приложила к лицу скомканный, уже основательно промокший от слез платок, — Просто… дело в том, что… мы не останемся в Коломбо… его назначили на новое место, и нам надо ехать в Сингапур,