Жак Шессе - Покой мертвых

– Мне бы заранее почувствовать, быть настороже, – рассказывал индеец, – во время последнего выступления карликов такое уже случалось… Было это в одной дыре под Льежем. Так вот, за Анитой приударил один карлик, подъехавший к мотелю как раз когда я чинил грузовичок. Я вошел в номер и увидел, как он сидел на ней и давал ей оплеухи.

– И насиловал ее?

– Да… Нет… Она кричала, только не от боли, уж мне ли не знать. Мне бы уже тогда насторожиться!

Над равниной, покрытой лесами, по холмам пролегла новая автодорога; кто-то сбросил с виадука каменные блоки и попал в проезжавший автомобиль – тот врезался в опору моста, у водителя череп вдребезги, тут подоспели еще машины. В итоге – трое мертвых. Это неподалеку от Террите с его старым кладбищем.

– К чему все эти вопросы? – удивился индеец, сидя в камере предварительного заключения. – Вы словно собираете все истории об убийствах, о мертвых. Учуете где-нибудь и прямо носом в них. А вопросики-то ваши не хуже, чем у судьи.

– Столько трупов!

– Гробокопатель тоже выискался, – бросает индеец. Он без конца закуривает, я принес ему сигареты.

– Хочешь выпить? Охранник дремлет. Я тебе принес виски. И банки с пивом.

– Не откажусь, давайте все сюда.

Он открывает одну банку, долго, жадно пьет, затем прикладывает ко рту свою загорелую руку, словно целует кого. Анита находится в институте судебной медицины: лежит обнаженная на алюминиевой полке с прижатыми к телу руками. Чем не фотка для иллюстрированного журнала?

– Виски оставлю на ночь.

– Можно задать тебе один вопрос, индеец?

– Раз уж вы здесь…

– Ты сожалеешь, что убил Ивовую Веточку?

Индеец вынимает сигарету из пачки «Мальборо».

– Она мертва. Что тут говорить. Чего сожалеть о том, чего уже нет?

Отведенное на свидание время вышло. Охранник собирается закрывать зал для свиданий.

– Я еще приду, – бросаю я, вставая.

– Дело ваше, – отвечает индеец.

Я сажусь в машину и возвращаюсь к себе. Не по нраву мне этот торфяной край.

В последнее время я мало бываю в горах, и мне не хватает камней, сухого жара высокогорья. Ветер мечется, рвется и гудит в каменном русле, пересекающем рудную жилу. Тут гнездятся вороны, сюда поднимаются от озера черные коршуны, отсюда падают в складки крупнозернистого льда горных ледников – слышны вопли жертвы, прижатой к черной скале на фоне голубого неба. Здесь часто срываются в пропасть туристы, их ищут, и если находят – тела их неузнаваемы; внизу – пароходный путь: бывает, в лопасти попадает пловец, и если его и вынимают – он весь искромсан, как ножницами, а то подцепляет винтом ребенка, или парусник, если они отваживаются подплыть слишком близко к корабельному корпусу. Куда устремить взор, чтобы не наткнуться на смерть? Разве что ввысь? Здесь не до смеха. На этих высотах смерть не задерживается: она летит вниз или подбирается коршунами. Никакого гниения, чистота пустоты. Можно сказать, что ты уже на небе, по ту сторону.

Зазвонил телефон, я взял трубку: это один из журналистов, присутствовавших на суде.

– Предполагаете ли вы быть в суде послезавтра?

– Да, а что такое?

– Хотелось бы взять у вас интервью. – Он настойчив. – Что вам известно о бродягах на старом кладбище? И ночных, и дневных?

– Не представляю, чем могу быть вам полезным.

– Вы как будто знали жертву.

– А? С чего бы это?

– Многие видели, как вы бродите там. Бродите… и, скажем так, довольно близко интересуетесь, чем занимаются парочки. Скажите, если я не ошибаюсь, девица как будто была вашей хорошей знакомой.

– Моей? Знакомой? Вы явно ошибаетесь.

– Вас видели с ней неподалеку оттуда, на тропинке, да и в отеле «Горловина». Она пила пиво, вы – воду. Затем вы отправились прогуляться к хребту, вроде как между вами пробежала кошка, вы поссорились, и когда вы вернулись, у нее на лице были следы побоев. Хозяин «Горловины» вас с ней видел. Один из моих собратьев уже записал его показания.

– И что? Что это доказывает? Что я убил эту несчастную? Это просто смешно.

Повесив трубку, я напрягаю память, пытаясь вспомнить. Все это время я чуть ли не каждый день бывал на кладбище, но в каком часу? Кажется, в полдень, а порой и вечером, чтобы полюбоваться на то, как солнце падает в озеро, и вновь пережить ее смерть.

– Так вы были знакомы с жертвой? – спрашивает один из двух полицейских, самый здоровый. – Надо полагать, встречались с ней не только на заброшенном кладбище? У вас привычка бродить среди могил? Со сторожем знакомы? Вы видели, что он читает во время работы? Вы приносили порнографические журналы на кладбище?