Элиф Шафак - Три дочери Евы

– Кто сказал, что давняя? – покачал головой экстрасенс. – Любовь жива.

Пери прилагала отчаянные усилия, чтобы не выдать обуревавших ее чувств. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы экстрасенс провалился в тартарары. И не только он, но и все эти люди, весь этот город с его бесконечной суетой.

Горничная принесла ручку так быстро, словно держала ее наготове. Экстрасенс устроил целое представление: сначала что-то писал и чертил на салфетке так, чтобы никто не видел, потом долго складывал ее в несколько раз. Движения его были нарочито медленны и жеманны.

– Мой подарок вам, – наконец торжественно провозгласил он, вручая салфетку Пери.

– Благодарю, – выдавила она.

Сжимая салфетку в кулаке, она вновь вышла на террасу. Рыбачья лодка исчезла, море, расстилавшееся перед ней, было темным и глубоким, как печаль. Где-то проехала машина, оглашая окрестности ревом мотора и громкой музыкой из раскрытых окон. Какая-то романтическая песня на английском. Пери прищурилась, стараясь представить себе этого мужчину – разумеется, а кто же еще, если не мужчина, будет слушать такую музыку в ночи, да еще включив динамики на полную мощность.

Она осторожно разжала левую руку, которой обычно и писала, и вообще пользовалась чаще, чем правой. На смятой бумажной салфетке экстрасенс изобразил три женские фигуры. Рисунок перекликался с известным сюжетом о трех мудрых обезьянах.

Под первой фигурой было написано: «Она видела зло». Под второй – «Она слышала зло». Надпись под третьей гласила: «Она совершила зло».

Оксфорд, 2001 год

В канун Нового года Пери так волновалась, что не сделала и половины того, что наметила. На утренней пробежке ей сначала никак не удавалось выровнять дыхание, а потом лодыжку свело судорогой, и от резкой боли пришлось закончить намного раньше обычного. Дома она попыталась читать, но не могла сосредоточиться. Слова разбегались у нее перед глазами, словно непоседливые муравьи. К тому же ужасно захотелось есть. Зная за собой склонность «заедать волнение», Пери боялась, что, проглотив первый кусок, уже не сможет остановиться. Ограничившись одним яблоком, она попробовала слушать радио. Как ни странно, это помогло. Поток звуков, льющихся из радиоприемника, немного успокоил ее взвинченные нервы. Переключая волны, она прослушала сначала международные новости, потом местные какие-то политические дебаты и даже радиопередачу Би-би-си об империи ацтеков. Но даже могущественные ацтеки не смогли отвлечь ее мысли надолго. Как ни пыталась она не думать о предстоящем вечере, ничего не получалось. Когда пришло время собираться, Пери испытала нечто вроде облегчения. Вечеринка в доме профессора Азура уж точно не могла быть страшнее, чем ее ожидание.

Она слегка подвела глаза, подкрасила ресницы и нанесла немного блеска на губы. Придирчиво оглядев себя в зеркале, она решила, что ее нос, унаследованный от матери, слишком толстый. Но если и придумали способ сделать его чуточку изящнее с помощью какой-то правильной косметики, Пери такого способа не знала. Будь рядом Ширин, можно было бы спросить у нее. Хотя если бы Ширин была здесь, она, скорее всего, вообще никуда бы сейчас не собиралась. Он ведь сказал: «Вы не должны встречать Новый год в одиночестве». Но может, он все-таки пригласил ее не только из жалости? Очень хотелось бы в это верить.

Теперь нужно было решить, что надеть. Это оказалось непросто. Не то чтобы она растерялась перед большим выбором. Но те немногие вещи, что составляли ее гардероб, хорошо складывались в разные комплекты, каждый из которых нужно было обязательно примерить, один за другим. Черная узкая юбка и свободная блузка, свободная блузка и синие джинсы, синие джинсы и зеленый пиджак… Ей не хотелось выглядеть как студентка. Но еще меньше хотелось выглядеть так, словно она делает все для того, чтобы не быть похожей на студентку. Наконец из груды вещей, валявшихся на кровати, Пери извлекла синюю бархатную юбку и джемпер цвета лазури, такой мягкий, что мог сойти за кашемировый. Бирюзовое ожерелье тоже хорошо подошло.

Хотя Азур ясно сказал, что приносить с собой ничего не надо, Пери не могла забыть о наставлениях матери никогда не приходить в гости с пустыми руками. Она зашла в кондитерскую на Литтл-Кларендон-стрит и купила восемь маленьких пирожных, что было крайне неразумно, так как стоили они дороже целого торта.

Выйдя из кондитерской, Пери направилась к автобусной остановке. Автобус подошел минут через пять. Не двигаясь с места, она смотрела, как его двери открылись и снова закрылись. Потом она проводила автобус глазами и пошла домой. Голубой джемпер и бархатная юбка никуда не годятся. Длинное черное платье и тяжелые ботинки. Так лучше.