Элиф Шафак - Три дочери Евы

– Между прочим, в этом хадисе говорится не обо всех картинах, – изрек он, обведя взглядом гостей. – Запрещены только портреты, ибо считается, что это ведет к идолопоклонству.

– Ну, значит, мы прокляты раз и навсегда! – заявил хозяин дома. С самодовольным смехом он раскинул руки, указывая на увешанные картинами стены. – У нас есть собака и полно портретов. Даже в стиле ню. Возможно, уже нынешней ночью на наши нечестивые головы просыплется град из камней.

Несмотря на шутливый тон хозяина, слова его явно встревожили некоторых гостей, внимавших ему с растерянными улыбками. Помпон, почувствовав напряжение, зарычал и обнажил маленькие блестящие клыки.

– Ш-ш-ш, мамочка с тобой, – пропела хозяйка, поглаживая своего любимца по мохнатой спинке, потом повернулась к мужу и произнесла уже совсем не так ласково: – Не надо искушать судьбу, а то накличешь несчастье. – Она залпом осушила стакан воды, словно раздражение пробудило у нее жажду. – Да, так о чем я рассказывала? О визите к ветеринару. Так вот, когда мы приехали, я была поражена, увидев в холле кучу женщин в хиджабах, которые привели на прием своих собак. Чихуа-хуа, ши-тцу, пудели! Хозяйки тряслись над ними не меньше, чем мы над своими любимцами. Несомненно, в мусульманском мире происходят заметные перемены.

– Я бы не торопился с подобным утверждением, – заметил медиамагнат. – Видите ли, мы, религиозные люди, никогда не имели той свободы, которой пользовались вы. В течение десятилетий нас угнетала современная элита, то есть вы. Надеюсь, без обид.

– Даже если это правда, она осталась в прошлом. Теперь сила на вашей стороне, – сказала Пери так тихо, словно ей вовсе не хотелось говорить этого, но слова сами сорвались с ее губ.

– Не согласен, – возразил газетный магнат. – Тот, кто некогда подвергался угнетению, останется угнетенным навсегда. Вы не представляете, что это такое – оказаться в положении угнетенного. Мы вынуждены цепляться за власть изо всех сил, иначе вы снова вырвете ее у нас.

– Ой, да бросьте вы! – закричала подруга журналиста, известная своей способностью легко пьянеть. – Меньше всего на свете вы похожи на жертву угнетения! – Она ткнула пальцем в магната. – И ваша жена тоже! Это я угнетенная. – Она постучала себя в грудь. – Я несчастная, не лишенная привлекательности блондинка в мини-юбке, которая делает макияж и не прочь иногда пропустить бокальчик вина. Эта деспотическая культура не прощает таким, как я, нашей женственности!

В глазах журналиста заметалась тревога. Опасаясь, что несдержанность подруги будет стоить ему работы, он попытался лягнуть ее под столом, но нога его пинала только воздух.

– Ну, я полагаю, все мы в какой-то степени жертвы угнетения, – произнесла хозяйка, неловко пытаясь погасить вспыхнувшую искру конфликта.

– Все очень просто, – вмешался пластический хирург. – Когда люди становятся богаче, их стиль жизни меняется. Многие мои пациентки ходят в хиджабах. В желании избавиться от отвисших животов и морщин на шее правоверные мусульманки не отличаются от всех прочих женщин.

– Это лишь подтверждает мою теорию, – с довольным видом кивнул хозяин дома. – Капитализм – вот единственное верное средство от всех наших проблем. Свободный рынок – вот противоядие от происков этих чокнутых фанатиков, проповедующих джихад. Если бы капитализм у нас мог развиваться без всяких помех, он победил бы самых упертых фундаменталистов. – Завершив свою тираду, он открыл ореховый ящичек для сигар с портретом Фиделя Кастро на крышке и, подмигнув, передал его журналисту. – Лимитированный выпуск из бейрутского дьюти-фри. Угощайтесь. Можете брать по две.

Мужчины, опасливо поглядывая на хозяйку, взяли по сигаре.

– Не волнуйтесь, моя жена не возражает против курения, – успокоил их хозяин. – У нас дома полная свобода. Принцип невмешательства!

Все рассмеялись. Помпон, встревоженный шумом, сердито тявкнул. Пери, воспользовавшись возможностью, закурила сигарету. Она заметила, что горничная на цыпочках обходит комнату, расставляя пепельницы. Любопытно, что думает о них всех эта девушка, мелькнуло в голове у Пери. Наверное, лучше об этом не знать.

– Наша милая Пери сегодня очень задумчива, – заметила хозяйка дома.

– День выдался нелегкий, – вздохнула Пери, желая как можно скорее замять эту тему.

Ее муж подался вперед, словно хотел поделиться какой-то тайной. Он как раз пил кофе, как всегда, очень крепкий, без молока, но с кусочком сахара, который рассасывал во рту. Подождав, когда сахар растает у него на языке, Аднан произнес: