Юрий Козлов - Враждебный портной

Акт революционного искупления состоял, как явствовало из справочных материалов (« Кровавые будни астраханского ЧК » , издательство «Посев», 1956 год ) , из нескольких действий. На берегу моря жертва усаживалась в лодку, после чего ее тело завертывалось, как в саван, в мелко ячеистую сеть с камнями. Затем тело, как бочка обручами, фиксировалось веревками.

Тут, правда, у палачей возникла заминка, связанная с « кожисто-склизким серпом на пояснице » жертвы. Этот серп « цеплял сеть, как перья ( в оригинале — пырья ) морского черта ». Но ребята справились.

Затем жертва укладывалась на нос лодки головой над водой, а исполнитель сверху стрелял в ее дрожащий в предсмертном ознобе затылок . Тело сбрасывалось в воду на корм морской живности, включая этого самого черта с « пырьями » , что было вполне гигиенично и экологично, учитывая недостаток помещений для содержания врагов революции и неприятную канитель по утилизации трупов. Земная (тело) органика преобразовывалась в органику водную (морская живность во главе с чертом ).

Можно было предположить, что палачи и приговоренная, обернутая сетью с камнями гражданка доплыли на лодке до нужной точки. Однако чекист Д . вместо того, чтобы сделать все, как положено, огрел своего товарища по голове то ли рукояткой нагана, то ли вырванным из сети камнем. От удара второй чекист « отяжелел, а всякий предмет перед глазами стал сниматься с места и выплывать из-под взгляда ».

Чекист Д . в свое оправдание клятвенно заверял начальство, что осуществил в отношении гражданки акт революционного ... скупления « в полном соответствии с приговором трибунала » , а удар по голове товарища объяснял « случайным падением вследствие зыбкой неустойчивости на море и скользким из-за рыбьих кишок днищем лодки ».

Приводились и письменные показания некоего свидетеля, наблюдавшего происходящее в лодке с берега: « Подтверждаю все показания целиком и полностью . Сам же ничего не видел по причине густого тумана » .

Каргин снял скрепку, пустил страницы по тихим волнам Москвы-реки. Некоторое время они белели на осенней воде, как преждевременные льдинки, а потом начали тяжелеть и выплывать из-под взгляда . Ему вспомнилась ветхозаветная библейская фраза: « И приложился к народу своему ». Теперь он знал, к какому народу, когда придет срок, приложится Надя. И еще он наконец понял, что соединяло чекиста Д . и неведомого падишаха. Их соединяла она (имени ее Каргин не знал). Выпутавшись благодаря чекисту Д . и, возможно, кожисто-склизкому серпу на пояснице из сети с камнями, она вполне могла уплыть к падишаху.

Но остаться ни с тем, ни с этим не могла.

Каргин достал из кармана, раскрыл пружинисто дернувшуюся в руках бархатную коробочку. Заходящее солнце невесело смотрело сквозь ажурный металлический мост, как арестант сквозь решетку. Бриллиант слезой дрожал в золотом зрачке кольца. Захлопнув с сухим хлопком коробочку, Каргин размахнулся и бросил ее в реку. В руках еще была сила — коробочка, как маленькая красная птичка, долетела до середины реки.

Ему больше было нечего делать на набережной.

Но через неделю, когда зарядили дожди и вид из окна приобрел тоскливую осеннюю недвижимость, дело нашлось.

Роман Трусы в «Главодежде» не появлялся, номера его телефонов дружно пребывали « вне зоны действия сети ». Каргин надеялся, что не сети с камнями .

Ираида Порфирьевна также не обнаружила готовности к честному, открытому диалогу.

«Кого хочу, того и приглашаю, — хмуро ответила она, — пока еще это моя дача. Вот умру, тогда и...»

Каргин бы не удивился, если бы она сказала ему, что переписала завещание. Наверное, единственное, что ее останавливало, — отсутствие паспорта у предполагаемого наследника.

«Это были мой... друг и его сын», — все же призналась она после долгого недовольного молчания.

«Сына я знаю, славный паренек, — сказал Каргин. — А вот друга мне бы хотелось увидеть до прихода полиции или... людей из общества защиты животных».