Юрий Козлов - Враждебный портной

“За бабу”, — доносится гулкий, как из колодца, ответ чекиста. В голосе — ночная волчья тоска и злая, как махорка, мужская жалость.

Дело простое, как выстрел. И — непонятное, как осечка над дрожащим в предсмертном ознобе затылком » .

Похоже, Нагансон знал предмет.

Черная вязаная шапочка непобедима, вздохнул Каргин, глядя на проплывающий по реке прогулочный ресторан-теплоход, а если и победима, то в итоге ... Нагансон! Интересно, подумалось ему, изменилось его мнение о делах простых, как выстрел, в тридцать седьмом, если он, конечно, дожил?

Номер « Астраханской коммуны » за 31 августа 1919 года сохранился не полностью. Кто-то (по какой надобности, оставалось только догадываться) вырвал часть газеты, как клок из чекистской кожаной куртки, как язык из колокола .

Как понял Каргин, в отсутствующем фрагменте цитировались письменные показания второго, меньшего звания, чекиста, откомандированного вместе с Д . для приведения в исполнение приговора некоей гражданке. Особыми приметами вышеуказанной гражданки были « похожие на кленовый лист ладони, свидетельствующие о наследственном сифилитическом заболевании или очевидном физическом вырождении представительницы эксплуататорского класса ». Лицо преступницы увиделось автору показаний « белым и гладким, как стерляжье брюхо ».

Далее шли пустые страницы. Отдельные восстановленные сканером словосочетания плавали по ним, как одинокие рыбы по морю.

Гражданка, как понял Каргин, была задержана по подозрению в связях с белогвардейцами из отряда полковника Бек-Мармачёва, скрывшегося из окрестностей Астрахани на трех захваченных в порту баржах после победоносного наступления Красной армии. На персидском берегу полковник Бек-Мармачёв вступил в сговор с лютым врагом советской власти, угнетателем народов Востока местным падишахом... От его имени на странице сохранились четыре буквы «... леви ». Вполне возможно, что он, как большинство персидских (иранских) шахов, падишахов и шахиншахов, звался « Пехлеви ».

Женщина была приговорена к расстрелу после того, как двое арестованных из числа «классовых врагов» — бывший урядник и домовладелица — подтвердили факт ее близкого знакомства с « леви ». Урядник в 1913 году присутствовал при получении дамой заграничного паспорта, в то время как падишах дожидался ее на улице в автомобиле персидского консула возле полицейского участка. Домовладелица в дореволюционные времена неоднократно встречала даму с лицом « белым и гладким, как стерляжье брюхо » , в портовом персидском городе Ноушехре, в обществе падишаха. Члены ревтрибунала единодушно признали задержанную давней персидской шпионкой, активисткой контрреволюционного подполья, связной полковника Бек-Мармачёва . Никакому обжалованию приговор, естественно, не подлежал.

Но вот что произошло дальше, из заметки, точнее, того, что от нее осталось, можно было только догадываться.

« Дух винных паров ».

Возможно, он исходил от чекиста Д . , когда тот вместе с подчиненным приступил к подготовительным действиям по приведению приговора в исполнение.

« Стало невтерпеж по причине вчерашнего болезненного состояния ».

Дух винных паров, видимо, взволновал мучимого неутолимым похмельем второго чекиста, после чего он вместе с Д., « несмотря на позднее время, выпили на скромных началах, только чтобы мозги проверить » .

« Закусывали морковкой ».

Но этим дело не ограничилось, поскольку бойцов революции охватила « лютая хмельная жажда ».

Частично или полностью ее удовлетворив, они забрали арестованную из камеры и повели на берег моря, чтобы « произвести революционное ... скупление ». Каргин склонялся к мысли, что речь идет о революционном искуплении, то есть высшей мере социальной защиты — расстреле, а не о совокуплении . Даже если совокупление и имело место, вряд ли бы этот факт получил отражение в письменных показаниях.