Алексей Колышевский - Секта. Роман на запретную тему

– Эгер, оглянись назад. Прекрасный вид, не так ли? А теперь представь, что многие великие мира сего вот так же, как мы с тобой сейчас, любовались с этого холма красотой Александрии. Я люблю смотреть отсюда, представляя, что когда-нибудь и моя фотография появится на стене в музее, там, внутри, рядом с фотографиями Трумэна и Форда, Тафта и Гувера. Это ли не прекрасно? Ради одного этого стоит жить, Эгер.

Куда именно он попал, Игорь понял при первом взгляде на огромную черную статую Джорджа Вашингтона, установленную в главном зале. Вашингтон был отлит в исполинском масштабе и представал перед входящими в полном масонском облачении: передник, молоток верховного гроссмейстера и, наконец, тот самый циркуль, который однажды старик факир повесил на шею Игорю, посвятив его в члены братства демонопоклонников. Выражение лица статуи было злым. Не таким, каким привыкли видеть его миллиарды людей во всем мире на долларовой банкноте. Там старина Джордж нарисован добрым и слегка придурковатым дедушкой. Здесь же, в храме имени самого себя, он представал в своем истинном обличье.

Семь этажей содержали различного рода масонские регалии и символы, стены и потолок доступных для обзора простым смертным комнат были покрыты росписями, изображающими преимущественно ветхозаветные библейские сцены. Все те же каббалистические символы, магические алтари, изображения Изиды и Озириса. Знакомые и ставшие такими понятными следы Люцифа начинались на восьмом этаже в виде помещенных на знаменах и деревянной кафедре диагональных крестов с распустившейся в центре розой – главного символа тамплиеров. Еще одно неопровержимое доказательство происхождения масонства от сатанинского ордена. На девятом этаже, венчавшем эту величественную башню, находилась статуя Бафомета, выполненная на сей раз несколько иначе, чем привык видеть Игорь, так, словно пресловутая политическая корректность проникла даже сюда. Хотя, разумеется, это была лишь маскировка, театр для несведущих.

Небольшой трон был укреплен на земной сфере, и знакомая Лемешеву козлиная голова с бычьими рогами помещалась на спинке этого трона, давая таким образом понять, что никому, кроме Люцифа, сидеть на этом троне не полагается. Здесь, на высоте как минимум ста метров над землей, открывалась неопровержимая истина происхождения американского государства, первый президент которого, в чью честь был сооружен этот храм, являлся одним из величайших масонов всех времен и первым верховным гроссмейстером американской ложи демонопоклонников. Храм в его честь – открытая демонстрация власти, которая получила свое начало в масонских диспутах о государственном устройстве. После небольшой экскурсии, которую перед отлетом в Чарльстон устроила ему Пэм, у Игоря окончательно сложилось представление о том, на чьих заповедях была построена великая мировая империя Соединенных Штатов. Здесь масонам не от кого прятаться, незачем скрывать свою сущность. Они создали эту страну как личную территорию Люцифа. Люциф покровительствует ей и управляет ею через тех самых «великих мира сего» – президентов США, чьи портреты, в полном масонском облачении, висят на стенах музея масонского мемориального храма имени Джорджа Вашингтона.

После того как они уже сели в машину, черный «Крайслер-300» с наглухо тонированными стеклами и номерами специальной правительственной серии, а Пэм приказала шоферу – здоровенному парню с выправкой кадрового военного – отвезти их в аэропорт Рейгана, Игорь, задумчиво бросив взгляд на удаляющийся силуэт башни, казавшейся черной на фоне заката, подумал: «Вот единственное место на всем белом свете, куда я не хочу возвращаться ни под каким предлогом».

– О чем ты думаешь, милый?

Он обнял ее и поцеловал в шею:

– Знаешь, оттуда и впрямь прекрасный вид. Так бы и смотрел всю жизнь.

И впрямь, есть только черное и белое, плюс и минус – такова мировая физика, и есть граница, проходящая сквозь серые однородные шарики массы, которой заполнена пустота между этими контрастами. Шарикам кажется, что они живут своей жизнью и все, что может их побеспокоить, – это соседние шарики, с которыми они иногда в силу малости жизненного пространства сталкиваются. Однако все они принадлежат той или иной стороне. Шарик белый, шарик черный…

Наверное, все человечество можно условно разделить на две группы: поклоняющихся светлому Богу и служителей бога черного. Есть, правда, большое количество людей, для которых, как уже говорилось ранее, не существует вовсе никаких богов, но в том-то и загвоздка, что такой «электорат» угоден скорее сатане, нежели воплощению света. Вовсе не хочется оскорблять ничьих религиозных чувств, поэтому лучше назвать единого Бога – Адонаи, так будет справедливо, тем более что слово это принадлежит одному из старейших земных языков, языку, на котором была написана первая Библия. Так вот, «атеисты» – они относятся к Адонаи как-то не очень, они все больше тяготеют к тому, другому…