Валерий Волошин - После приказа

— Подъем, солдатушки-ребятушки! — заглянул в палатку старшина роты прапорщик Березняк. — Ой, как вставать нам не хочется! Ай-ай-ай, как не хочется вылезать на свет божий! — запричитал он, шутливо бася и расплываясь в улыбке, которую не могли скрыть его щетинистые усы.

Глеб, открыв глаза, заулыбался тоже. Что-то в облике старшины напоминало ему его деда Гавриила. Так и казалось, что прапорщик сейчас выставит перед собой два пальца и пойдет к нему, приседая и приговаривая: «Ко-оза, ко-оза…»

— А сколько секунд на подъем, товарищ прапорщик? — спросил задорно-звонким голоском Боков.

— Ишь ты, никак тренировались? — удивленно покачал головой Березняк и усмехнулся: — Портянки сперва научитесь наматывать. Тогда и секундомер не заставит вас ждать. А сейчас геть из палатки! Форма одежды номер два. — Пояснил, кашлянув: — Это, значится, торс голый…

Антонов и Ртищев выскочили на построение последними. Оба шкандыбали. Рота, отливая на солнце бронзовыми от загара спинами, уже стояла в две шеренги на дорожке, посыпанной золотистым песком. Старшина, тоже раздевшись по пояс, вышагивал перед строем и гремел басом:

— Проведем утреннюю физическую зарядку. Показательную, первую в вашей армейской жизни…

А солдаты во все глаза глядели на багровый шрам, располосовавший грудь Березняка. Кто-то из них вполголоса заметил:

— Душманская отметина…

По строю пронесся возбужденный ропоток.

— Тихо! — призвал к порядку прапорщик. Заметив Антонова и Ртищева, пытающихся с ходу втиснуться в ряды солдат, прапорщик позвал их: — Идите оба ко мне.

Строй расступился, и Антонов с Ртищевым понуро поплелись к старшине. Ртищев, правда, приложил руку к голове, хотел доложиться по всем правилам. Но лучше бы этого не делал. Раскаты хохота всколыхнули шеренги. Кто-то весело выкрикнул из строя:

— К пустой голове руку не прикладывают!

Ртищев только тогда вспомнил, что он без пилотки, и понял, каким посмешищем выступил. И еще больше смутился, ссутулился.

Прапорщик Березняк строгим взглядом окинул строй, тот сразу затих.

— Смешного мало, — сказал старшина. — Над товарищем насмехаться — худое дело. Сегодня он промашку совершил, а завтра?.. Всяко бывает, — Березняк значительно усмехнулся, пощипывая усы. Повернулся к Антонову и Ртищеву: — Ну что, солдатушки, почему хромаем? Никак, портянки злую шутку сыграли?

— Так точно! — кивнул головой Антонов.

— Э-э, с ними шутки плохи, — понимающе вздохнул старшина. Добавил для всех: — Посему такое понимание вопроса, — показал на Антонова и Ртищева, — во вред службе и зовется разгильдяйством. Кто еще стер пятки? Выйти из строя!

Никто не шелохнулся.

— Видали?.. Только вы ушами прохлопали, когда вчера учили, как надо ноги сберегать. Кто ваш командир отделения? — требовательно спросил у Антонова и Ртищева Березняк.

— Ефрейтор Коновал, — ответил за обоих Глеб.

— М-да, жалко, что его сейчас нет. Сам послал его чуть свет в гарнизон по заданию. Не то показал бы ему кузькину мать, — проворчал прапорщик. — На первый раз вам замечание! — Пронзая взглядом Антонова и Ртищева, сухо закончил: — От бега освобождаю. А физические упражнения будете делать вместе со всеми. Ясно?!

— Так точно! — хором ответили Глеб и Шурка…

Солдаты во главе с Березняком побежали к стадиону. Старшина громко считал:

— Р-раз, два-а, три-и!..

Антонов и Ртищев побрели следом. Шурка горестно вздыхал:

— Вот ведь не везет! Я хоть сам виноват, неумеха. А каково тебе, Антоныч? Из-за Коновала страдаешь, а?

— Ладно, Шурка, не береди душу. И так тошно.

— А ты здорово его вчера на место поставил, а? Я сначала испугался даже. Подумал, измордует он тебя, поганец.

— Кто-о? Коновал?! Да он трус, Шурка. Ставит из себя невесть кого. А ты ему слово поперек сказать боишься…

— Боюсь, Антоныч, — покраснел Ртищев. — И за тебя теперь боюсь, а?

— Думаешь, он доложит старшему лейтенанту?

— Нет, не так, Антоныч. Ты ведь слыхал его угрозу. Соберет своих «стариков»…

— Че-пу-ха! Не среди уголовников живем, а в армии служим. Это, брат, не хухры-мухры. А Коновал просто пугает, думает, что у нас коленки затрясутся, и будем мы, как ваньки-встаньки, под его дуду плясать. Только не выйдет это у него. Не все здесь такие. Видал, какой у нас старшина? Мировой мужик!

— Строгий, а? — уточнил Шурка и поежился, пупырышки появились на его теле.

Они подходили к стадиону, окаймленному плотным декоративным кустарником, откуда неслись окрест зычные команды прапорщика Березняка и топот сапог. Разминка подходила к концу. Шурка хмыкнул и пробурчал с долей иронии: