Владимир Лобас - Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста

– По-моему, это совсем неплохо, – отозвался я, уже подобревший, оттаявший…

– Меня приглашают на такие приемы! – сокрушалась старуха. – Обо мне заботятся такие люди…

Кэб наполнился запахом виски.

– Пить в вашем возрасте, бабушка, надо поменьше, – ворчу я, а она безутешно рыдает:

– И никто, никто не знает, кто я на самом деле…

У светофора я оглянулся:

– А кто же вы?

Старуха опустила унизанные кольцами руки, которые закрывали ее лицо, и жутким свистящим шепотом выдохнула:

– Я – шпионка!

Ни единой секунды не сомневался я, что она говорит правду.

– На кого же вы работаете?

– «На кого, на кого?» – передразнила меня старуха. – На правительство! На кого же еще…

Ох, Америка! Здесь сторожевые овчарки виляют хвостами, когда их гладят прохожие; здесь осведомители, пропустив рюмочку, откровенничают с таксистами… Отправить бы тебя, бабка, на годик в Москву для повышения квалификации…

– Пошел! Скорее!

Оборачиваюсь, но вместо лица вижу – зад…

– Скорей! Ради Бога! – умоляют меня обтянутые джинсами ягодицы.

Взгромоздившись коленями на сиденье, пассажир буквально втиснулся в заднее стекло, всматриваясь: нет ли за ним погони?

Нажимаю на газ, сворачиваю в какую-то улицу.

– Уфф! – слышится вздох облегчения.

– Куда же вам все-таки нужно?

Тычет деньги в стекло перегородки. Когда я успел ее захлопнуть?

– Открой, пожалуйста…

Денег – два доллара:

– Это все, что у меня есть!

Несколько минут назад на платформе сабвея к женщине пристал хулиган. Мой пассажир вступился. Хулиган оставил женщину в покое, но сел в один вагон с заступником. На ближайшей остановке парень вышел из метро – тот идет следом; хорошо, что подвернулось мое такси…

Впрочем, обмозговывать приключение этого парня, уже покинувшего кэб, мне сейчас недосуг: чекер пересекает широкую площадь Шератон, но красные буквы на приборной панели подсказывают водителю: последний пассажир не захлопнул как следует дверцу.

Улучив момент, я выскакиваю, захлопываю – и к моим ногам падает какая-то трубочка… Пластмассовая… Что это?… На резиновом коврике пассажирского салона – еще одна такая же.

– Бэй Ридж!

– Я туда не поеду.

– Поедешь…

– Нет, не поеду!

Звонкая пощечина заставляет меня вздрогнуть, и пластмассовая трубочка – обыкновенное бигуди – выскальзывает из моих рук.

Никакого участия в скандале я не принимал; и пощечина досталась не мне.

Ссора происходила между двумя модно одетыми девушками, возникшими рядом с моей машиной в тот момент, когда я разглядел возле заднего сиденья забытую кем-то опрокинувшуюся хозяйственную кошелку, из которой на пол кэба сыпались трубочки бигуди…

– Ты хочешь, чтобы я поехала вместо тебя? – шипит крупная, властная шатенка с полыхающими гневом глазами. – Тогда ты так и скажи. Я – поеду!

– Что ты! Что ты! Как ты могла такое подумать?! – лепечет другая: тоненькая, нежная…

Девушки стоят на тротуаре, я – на проезжей части, и кошелка – под шумок – перекочевывает с заднего сиденья на переднее…

– Я была не в настроении, потому что ты была не в настроении, – оправдывалась та, которая получила оплеуху, уже согласная на что угодно, только бы ее простили.

Шатенка усадила присмиревшую подружку в кэб и поцеловала ее:

– Все будет хорошо, вот увидишь, – сказала она, прощаясь, и мне стало не по себе от того, как прозвучало это обещание.

Пробираясь к Западному шоссе, я поглядывал на притаившуюся у моих ног кошелку и думал, что оставил ее в моем кэбе, конечно же, не парень, заступившийся за женщину в метро, и, разумеется, не подвыпившая осведомительница… Обнаружив в машине забытую вещь, таксист всегда определит, кто из клиентов ее оставил.

Черная кошелка «дремала» на полу пассажирского салона уже, наверное, почти час. Ее не заметили ни девочка на роликовых коньках, ни пожилой потаскун с измазанным губной помадой ртом.

Забыли кошелку в чекере «Лапушка» и «Солнышко», трогательная чета – полтораста лет на двоих. Багаж их: два чемодана, два картонных ящика и обрывавший руки сетчатый мешок с апельсинами – я погрузил в кэб возле Восточной Автобусной станции, а выгрузил, когда на счетчике было всего 1.55 – перед входом в один из самых знаменитых и дорогих в Нью-Йорке жилых домов – «Манхеттен Хаус».

Пока швейцар тащил чемоданы, а я вслед за ним волочил, спотыкаясь, мешок, «Лапушка» семенила рядышком, приговаривая: «К лифту, пожалуйста, к лифту!» – в моей голове никак не укладывалось: с какой целью везли мои пассажиры апельсины – из Флориды? И почему эти весьма и весьма состоятельные люди добирались из аэропорта в город – автобусом?.. И только когда я дотащил мешок до лифта, опустил его на пол и вернулся к своему чекеру и дело дошло, наконец, до живых денег и мне «за все про все»: и за погрузку, и за разгрузку, и за поездку – достался лишь огрызок второго, не доеденного счетчиком доллара, смекнул я, что апельсины в Майами, по-видимому, стоят дешевле, чем в ист-сайдовской лавке…