Владимир Лобас - Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста

Как только он ушел, возле моего чекера появился какой-то красавчик. Брюнетик, набриолиненный, все на меня посматривает. Я смутился и снял кипу. Но красавчик по-прежнему не сводит с меня глаз. Я тоже стал смотреть на него. Тогда, наконец, он сказал:

– Мой друг с тобой в «Хилтон» едет..

– Ну и что?

– Ничего. Просто он попросил меня присмотреть за вещами…

Обидчивый человек по натуре, я почему-то не почувствовал ни малейшей обиды. Может быть, потому, что уже успел отличиться: чужие бутылки так ласково позванивали у моих ног. Шутки шутками, а пакет тянул долларов на сорок… Что со мной происходит? Я утрачиваю чувство достоинства? Становлюсь таксистом? «Шефом»?..

– Хи-хи!

За спиной раздался короткий смешок. И не просто себе смешок, а – с переливами, с колокольчиками. Хихикала тетка лет пятидесяти:

– Хи-хи, я так спешу: сегодня день рождения моей собачки…

Каким образом она оказалась в машине? Я не слышал, как открывалась дверца.

– Поедете в Вест-Вилледж. Я так замоталась, что и денег с собой не взяла, хи-хи, даже на метро нету…

Я сразу отрезвел:

– Без денег я вас не повезу.

– Ах, какой вы, хи-хи, невозможный. Не волнуйтесь, вам заплатит швейцар. Только, пожалуйста, наконец, поезжайте, а то я явлюсь домой после гостей. Это будет конфуз, хи-хи, поверните налево…

– Вы слишком поздно сказали…

– Неважно. Поверните на следующем углу… Пьер так любит общество, друзей, но еще больше – поверните направо – он любит ходить в банк… Когда я спрашиваю: «Пьер, мы сегодня пойдем в банк?», он так радуется, а когда приходим, сразу бежит к менеджеру и царапает стол…

– Какой стол?

– В котором менеджер держит для Пьера печенье. А я говорю: «Пьер, сегодня мы возьмем твои деньги…»

– Хи-хи! – это уже не у нее, а у меня вырвался смешок: – Что-то, леди, не могу я понять, о ком, собственно, вы рассказываете? Пьер это ваш сын или муж у вас такой – со странностями?

– Пьер – это моя собака, – строго проговорила леди.

– Вы хотите сказать, что ваша собака имеет свои сбережения?

– У Пьера – текущий счет…

– И много на нем денег?

– Хи-хи, значительно больше, чем на моем, – ответила пассажирка и в подтверждение своих слов протянула мне стандартное, выданное Сити-банком удостоверение личности вкладчика – с фотографией белого пуделя… Весь чудной разговор наш, как понял я в следующую минуту, возник не сам по себе. Это была обкатанная, с отшлифованными репликами юмореска-реприза, специально рассчитанная на то, чтобы удивлять незнакомых собеседников хозяйки пуделя по кличке Пьер – героя детской телевизионной серии. Пьер снимался в кино много и с неизменным успехом. Он участвовал в четырех художественных фильмах и в одиннадцати рекламных роликах…

– Как же ваш Пьер сделал такую карьеру?

– Его однажды увидел мой босс…

– А кто он такой – ваш босс?

– Владелец телевизионного канала.

– Так вы работаете на телевидении?

– Нет, я убираю квартиру моего босса и ухаживаю за тремя его собаками.

Отработанная реприза иссякла, и диалог заковылял по камушкам моих расспросов. До того как хозяйка Пьера получила свою нынешнюю должность, квартиру босса убирала другая женщина.

– Почему же она ушла?

– Так получилось…

– Проворовалась?

– О, нет! Зачем вы так?..

С предшественницей, ухаживавшей за собаками хозяина, приключилась история совсем иного рода: она влюбилась в обаятельного миллионера. В один прекрасный вечер, босс, ложась спать, обнаружил у себя под подушкой письмо; прочел, расстроился, и влюбленную служанку – уволили…

Пассажирка исчезает в подъезде и вскоре возвращается – с деньгами и со старым, больным пуделем на руках. Больше Пьер в кино не снимается; сегодня ему исполнился шестнадцатай год. Обычно пудели не живут так долго. Если приравнять возраст Пьера к человеческому, ему уже более ста лет. Старческие глаза слезятся, изо рта свисает гипертрофированный, почерневший на конце язык… Был уже полдень, а выручка моя все еще не достигла и двадцати пяти долларов. Черт возьми, да я опять ничего не заработал!

Выбраться из лабиринта, именуемого Вест-Вилледж, легко только тому, кто знает этот район. Сворачивая из переулка в переулок, я блуждал в поисках знакомой магистрали и никак не мог отыскать ни Шестой, ни Седьмой авеню, проходивших где-то совсем рядом, как вдруг увидел – чемоданы!.. Два черных и два коричневых…

Еще совсем недавно я, как и вы, не обратил бы никакого внимания на эти, вполне заурядные чемоданы, стоявшие у обочины тротуара. Но сейчас сердце мое дрогнуло и заныло: с ручек чемоданов свисали бирки с яркими буквами JFK [22]… Неужели и мой час пробил?..