Кэндес Бушнелл - Четыре Блондинки

– Да неужели, – мурлычет Лил Бит, – а чем именно?

– Дети, больные энцефалитом, – отвечаю я, – знаешь, такие, с большими головами.

– Вот как? – говорит принцесса Урсула, покачивая головой. – Тебе не стоит шутить о…

– Ой, а у меня кое-что есть для вас, – обращается Лил Бит к Хьюберту, доставая свою сумку и вытаскивая из нее колоду карт. – Это гадальные карты американских индейцев, – хихикает она, – они у меня с тех времен, когда я жила в вигваме в резервации, в Монтане. Я защищала права индейцев.

– Вот спасибо, – говорит Хьюберт.

– Надо же, – вмешиваюсь я, – я и не знала, что тебя интересуют паранормальные явления.

– С нами на яхте Дайана Мун, она рассказывает, что части тела ее мужа похитили инопланетяне, – говорит Хьюберт совершенно некстати.

Лил Бит тасует карты.

– Так оно и есть, я знаю, его селезенку не смогли найти.

– Боже, неужели я участвую в этом разговоре? – задаю риторический вопрос я.

– Дайана Мун твоя самая близкая подруга, – напоминает Хьюберт.

– Ты мне ближе, дорогой. – Я дотрагиваюсь до его руки и лицемерно улыбаюсь сидящей напротив Лил Бит.

– Дай-ка я тебе погадаю, – говорит Лил Бит Хьюберту, как ей, наверное, самой кажется, низким грудным голосом, – я хочу заглянуть в твое будущее.

Ну неужели она никогда не исчезнет?

Лил Бит смотрит на карты Хьюберта. Берет его за руку.

– Ох, дорогой, – выдыхает она, – ты должен быть… осторожен. Не делай ничего… опасного.

Нет, это выше моих сил!

– Не смеши людей! – резко бросаю я. Все смотрят на меня. – Дай-ка мне попробовать. Позволь-ка я прочитаю твои карты, Лил Бит.

– О, но ты… ты не подготовлена, – возражает она.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я.

Я сгоняю Хьюберта с его места и сажусь напротив нее.

– Но я уже знаю свои карты, – говорит Лил Бит, – я каждый день гадаю.

– Неужели? – спрашиваю я. – А ты уверена, что правильно все поняла?

– Раскладывай карты, – соглашается она.

– Ты же знаешь, так не делается, Лил Бит. Тебе придется самой взять карты.

– Что ж, – говорит она, глядя на Хьюберта, – это, наверное, будет… занятно.

Она начинает выкладывать карты. Ну и конечно, как я ожидала, все они перевернуты.

– Как… интересно, – замечаю я.

Лил Бит смотрит на карты и ловит ртом воздух. Потом она смотрит на меня. Я сверлю ее взглядом. Я чувствую, как она корчится, пытаясь противостоять моей власти, но ничего не может поделать.

– Ты ведь понимаешь, что это значит, правда? – спрашиваю я. – Это значит, – продолжаю я, взглянув на Хьюберта, который стоит возле стола со смущенным и все еще непонимающим выражением лица, на принцессу Урсулу, которая приводит в порядок свое обвисшее декольте, на дядю Эрни, который чистит ногти, как всегда, когда он думает, что никто этого не видит, – что Лил Бит просто… мошенница.

На самом деле мне хочется кричать, что они ВСЕ просто мошенники.

Но я не делаю этого.

Я улыбаюсь и смешиваю карты:

– Конец игры.

Я прикуриваю сигарету.

На мне небесно-голубое платье от Бентли, под ногами похрустывает гравий, Хьюберт в черном галстуке сопровождает меня, мы забираемся в «Мерседес SL500-конвертибль», отправляясь на свадьбу Джульетты Морганц – «малютки из Вермонта», и я думаю, почему мы не можем быть как все? А вдруг мы сможем?

А нужно ли мне это?

У Хьюберта хорошее настроение; он мастерски проводит машину по Аппочок-лейн под душераздирающие аккорды британской группы «Дайер Стрейтс», временами поглядывая на меня. И это вдруг задевает меня за живое: ну кто же этот человек? Кто он? Мы с ним женаты два года, а вместе – уже четыре, но, по правде говоря, я его совсем не знаю.

А он не знает меня.

Абсолютно.

И сознавать это столь тягостно, что я откидываюсь назад, скрещиваю руки на груди и чувствую, как благие мысли улетучиваются подобно воздуху из надувного шарика. Хьюберт снова смотрит на меня, и я вижу, что настроение его падает, и это моя вина. Он спрашивает:

– Что случилось?

– Ничего, – отвечаю я.

– Что-то случилось, – говорит он устало и с раздражением, – в который уже раз.

– Нет, ничего, – настаиваю я, сознавая, что все тщетно – у нас что-то не клеится и, наверное, не склеится никогда. Я не могу отвести глаза от большого иссушенного картофельного поля за окном.

– Ну почему мы всегда ссоримся? – спрашивает Хьюберт.

– Понятия не имею. – Я разглаживаю пальцами свое платье из сетчатой ткани такой искусной выделки, что оно кажется прозрачным, хотя на самом деле это не так. – А это важно?