Василий Аксенов: Круглые сутки нон-стоп

– Хай! – сказал Мемозов. – С приездом! Уже телефончики переписываем? Дело, дело…

– Мемозов! – вскричал Москвич. – Вы-то здесь каким образом?!

– Воображение путешествует без виз, – туманно ответил антиавтор.

– Уместны ли вы здесь? – с досадой пробормотал Москвич.

– Как знать, – пожал плечами Мемозов. – Город большой.

Он стоял перед Москвичом, потягивая дымящийся кофе и улыбаясь из-под длиннейших усов, которые за последние годы приобрели уже форму перевернутой буквы «даблью». Он так был одет, этот несносный Мемозов, что даже привычные ко всему жители Деревни Западного Леса останавливали на нем свои прозрачные взгляды.

Вообразите: кожаное канотье с веткой цветущего лимонника за лентой… Вообразите: лорнет, монокль, пенсне на цепи… Вообразите: бархатно-замшевые джинсы с выпушками из меха выхухоля и аппликациями знаков кабалы… Вообразите: унты из шкуры гималайского яка, жилет с цитатами из месопотамского фольклора; вообразите: плащ в стиле «штурмунддранг», заря XIX… Вообразите, наконец, псевдомятежные кудри биопсихота, черные кудри, прорезанные молниями ранней меди.

– Вот вы говорите о воображении, Мемозов, – сказал Москвич, – а между тем на первый взгляд вы вполне материальны, сукин сын.

– На первый взгляд?! – Мемозов бурно расхохотался. – Огорчать не хочу, но совсем недавно в «Ресторанчике Алисы» я расправился с двумя порциями креветок, блюдом салата, трехпалубным стейком по-техасски, порцией яблочного пирога, кейком из мороженого, так, так… боюсь соврать… три кофе-экспрессо, три рюмки водки «Смирнофф», бутылка бужоле. Жаль, что вас не было с нами, старина.

– Надеюсь, расплатились? – робко полюбопытствовал Москвич.

– Бежал! – гордо расхохотался Мемозов. – Прелестная кассирша гналась за мной по всему Западному Лесу, пока я не нашел спасение в ресторане «Голодный тигр», где мне пришлось заказать…

– Счета хотя бы у вас сохранились?

– Хотите оплатить?

– Ничего не поделаешь. Я за вас отвечаю перед…

Счета «Алисы» и «Голодного тигра» затрепетали перед носом Москвича. Он протянул было за ними руку…

– Э нет! – хихикал наглец. – Я вам счета, вы мне – ваш секрет!

– Какой еще секрет? – невольно огрубев, невольно басом, в самообороне спросил Москвич.

– А телефончик, который записали, олдфеллоу? Как вы думаете, в чем смысл моего появления? В телефончике!

Последнее слово Мемозов как бы пропел, и Москвич тогда тяжко подумал, что вот снова какая-то чушь, какая-то досадная ерунда прикасается к его сегодняшнему «юному» вечеру на самом западном берегу человечества. Невольно он прикрыл ладонью объявление на доске.

– Ха-ха-ха! – захохотал Мемозов уже по-английски. – Вот я и поймал вас, сэр! Как вы смешны! Как вы неисправимы! На свалочку пора, а вы туда же – приключений ищете!

Сквозь ладонь он легко прочел таинственное объявление и несколько раз повторил номер телефона – 876—5432.

– Не имеете права! – возмущенно запылал Москвич. – Убирайтесь, Мемозов!

Было темно уже и пустынно, и только шаркали мимо бесконечные кары калифорнийцев: «мустанги», «триумфы», «порше», «пэйсеры», «мерседесы», «альфа-ромео»…

Ну что бы, казалось, взять да бегом в университетский паркинг-лот, схватить машину, умчаться к ревущим незнакомым фривэям (авось выкатят к друзьям на тусклую улочку Холма или на Тихоокеанские Палисады), нет – нелепейшая перепалка продолжалась, и Москвич понимал с каждым словом все яснее, что эту глумливую мемозовскую пошлятинку, лукавое подхихикиванье и сортирный снобизм ему без труда не изжить.

Мемозов наконец замолчал, встреча как началась, так и кончилась по его воле. Афганским свистом с клекотом он подозвал своего то ли коня, то ли верблюда, то ли страуса, взлетел в седло – ковбой, видите ли! – и медленно с важным цокотом поскакал в сторону Биверли-хиллз. В самом деле, на чем же еще ездить Мемозову в автомобильной стране – конечно же на помеси страуса с верблюдом!

Развязная песенка авангардиста долетела из неоновых сумерек суперцивилизации:

– Вот ужас, – простонал Москвич.

В его руке трепетали неоплаченные счета. Опомнившись, он бросился в телефонную будку. Ведь этот субъект может теперь все опошлить, изуродовать все приключение, которое и начинать-то он ведь не собирался, а вот сейчас приходится…