Сюзанна Кейсен - Прерванная жизнь

– Я вам говорю, тесто следует хорошенько замесить, – говорила Джорджина, показывая одновременно, как это следует делать.

– О-о, – только и смогла выдавить из себя соседка.

Она была старше меня и Джорджины лет на десять и все эти годы не занималась ничем, кроме как выпекала хлеб.

Когда Джорджина уже хорошенько вымесила тесто, она заметила, что ей пора идти.

– Никто еще и никогда не отнесся ко мне подобным образом, – только и сказала соседка, более ошеломленная, чем оскорбленная.

Потом Джорджина стала посещать женские групповые собрания, целью которых было повышение экологической сознательности. Она же уговорила и меня: «Вот увидишь, тебе понравится».

Бабская компания заставила меня почувствовать ужасно неприспособленной. Они разбирались в строении двигателя внутреннего сгорания, умели ходить в горы, а я, в свою очередь, среди них была единственной замужней. Я быстро заметила, что к Джорджине в группе относились как к запятнанной – это из-за ее больничного прошлого. Каким-то чудом пятно это на меня не распространилось. Зато я таскалась на эти встречи достаточно долго, чтобы набраться подозрений относительно учреждения брака, а в частности – по отношению к собственному мужу. С ним я устраивала глупейшие ссоры из-за любой мелочи. По правде говоря, повод было найти сложновато: он сам мыл посуду, делал покупки и частенько убирал квартиру. Я же большую часть времени проводила за чтением книжек или же рисованием картинок акварелью.

К счастью, Джорджина отхватила себе мужа, и я успела отказаться от собраний еще до того, как мне пришло в голову, чтобы разобраться со своим мужем окончательно.

Мы ездили к ним в гости, в их хозяйство в Массачузетсе.

Муж Джорджины был низенький, бледненький и худенький, одним словом, не тот человек, после которого остаются незабываемые впечатления. Кроме мужа у Джорджины была еще и коза. Все трое жили в сарае, поставленном на небольшом клочке заросшего поля у подножия холма. В тот день, когда мы прибыли к ним с визитом, было чертовски холодно, хотя был уже май. Они оба были заняты застеклением окон. Фрамуги в сарае имели размеры два на два метра, так что работы хватало.

Мы смотрели на то, как они лепят замазку и примеряют оконные стекла. Коза стояла в своем загончике у входа и тоже приглядывалась. В конце концов, Джорджина объявила ланч. За несколько минут в кастрюле-скороварке она наварила кучу бататов. Это и был ланч. Сверху она покапала на картофелины кленовым сиропом. Коза получила на ланч бананы.

После ланча Джорджина спросила:

– Хотите увидать козью пляску?

Козу звали Милочкой. У нее была рыжая шерсть и длинные, волосатые уши.

Джорджина подняла руку с картофелиной.

– Ну, Милочка, пляши, – приказала она.

Милочка встала на задние ноги и начала подскакивать, пытаясь достать убегающую картофелину. Ее длинные уши болтались, а передними ножками она размахивала в воздухе. Копытца у нее были черные и остренькие, казалось, что ими она может хорошенько ранить. И правда, когда в какой-то момент она потеряла равновесие, что уже пару раз случалось, копытом она заехала по краю кухонного стола, оставив в дереве приличный след.

– Да отдай ты ей эту картошку, – сказала я. Что-то весь этот козий танец потянул меня на слезы.

А потом Джорджина со своим мужем перебралась на запад, в Колорадо, где земля была получше. Раз или пару раз она звонила оттуда из телефонной будки. Что случилось с Милочкой, мне неизвестно.

Через несколько лет после того, как Джорджина выехала в Колорадо, я, идя через Гарвард Свер, наткнулась на Лизу. Рядом с ней стоял мальчуган со слегка коричневатой кожей, лет, наверное, трех.

Я обняла ее.

– Лиза! Я так рада встретить тебя.

– Это мой ребенок, – сказала она. – Ну разве это не сумасшествие, иметь ребенка? – засмеялась она. – Арон, поздоровайся с тетей.

Арон спрятался у нее за брючиной.

Лиза выглядела точно так же, как и когда-то: худая, желтая и с улыбкой во весь рот.

– Чем занимаешься? – спросила я.

– Ребенок, – ответила она. – Только это и можно делать.

– А что с отцом?

– Я избавилась от него. – Лиза положила ладонь на головку мальчика. – Ведь он же нам не нужен, правда?

– А где ты живешь? – Мне хотелось знать о ней абсолютно все.

– Не поверишь, – ответила она, вытаскивая сигарету. – Живу я в Бруклине. Сделалась настоящей хозяйкой. У меня ребенок, каждый день я вожу его в детский сад. У меня квартира, мебель. По пятницам хожу в церковь.