Энна Аленник - Напоминание

Сейчас выйдет мулла, так я думаю. И что такое?!

Я слышу выстрел. Много выстрелов!..

Нет, это не у Хирурика стреляют. Стреляют далеко.

Наверно, это главный басмач, курбаши, опять со своим отрядом нападает на пост красноармейцев. Курбаши не хочет, чтоб была советская власть. А я не хочу, чтоб был курбаши, и прошу аллаха: пусть ему в сердце попадет пуля.

Стрелять стали еще дальше. Это хорошо. Значит, курбаши с его басмачами испугались, отступают. Так я думаю на углу. И начинаю слышать из окна голос. Его это голос, нашего муллы…

Он надрывается. Он просит:

«Пилюльку!»

Другой голос отвечает:

«Карбункул!»

Он опять просит:

«Микстурку!»

А другой опять отвечает:

«Карбункул».

Кого у нас в Самарканде зовут Карбункул?.. Похожее имя знаю. А кто такой Карбункул — не вспомнил, потому что за окном что-то такое делается, двигается.

И аи как мулла начинает кричать: вай-ва-ай!

Я скорей иду в дом узнать, почему он кричит, что с ним делают. В коридоре много дверей, много стульев и нет у кого спросить. Я слышу, за какой дверью кричит мулла, но немножко боюсь подойти. А когда за дверью начали бороться, когда мулла совсем страшно закричал, — я забыл, что боюсь. Подбегаю к двери…

Ай-яй, что в щелочку видно! Я тяну дверь к себе, чтоб щелочка стала больше, чтоб я лучше увидел, как мулла без халата, с развязанной шеей лежит на белом топчане животом вниз, один человек навалился ему на ноги, Хирурик в очках, в белом халате, белой шапке сидит на мулле, как на ишаке, говорит: «Какой красавец карбункул!» — и начинает резать мулле шею.

— Объясняй, где шею! — войдя в раж, требует дедушка по-русски. — Режет здесь, подзатыльник! Ой, шайтан, кого звать на помощь?.. Переводи дальше.

Атамурад переводит:

— Не успел я подумать, кого звать, — Хирурик уже бросает свой ножик. И мулла молчит, как мертвый. Совсем мертвый…

А Хирурик смотрит на него и говорит ему, как живому:

«Вы, конечно, услышали голос Магомета, который велел вам прийти ко мне сегодня?»

«Да, да-а», — соглашается мулла. Его лица не видно.

Голос слабый. Но он соглашается — значит, он живой.

«Вам легче стало?» — спрашивает Хирурик.

«Ой, рахмат! Ой, спасибо! Совсем перестает давить», — отвечает мулла.

«Ваш Магомет поразительно догадлив. Если бы он велел вам прийти не сегодня, а завтра — вы были бы к утру покойным муллой».

Наверно, я хотел засмеяться и больше сделал щелочку, потому что Хирурик повернулся сказать:

«Закройте, пожалуйста, дверь, подождите в коридоре».

Пришлось совсем закрыть дверь. Я закрыл. Сел на стул и замечаю: в одной стороне коридора сидит мужчина, узбек. Согнулся, руки на лицо положил, чтоб его не узнали. В другой стороне, в уголке, сидит женщина, узбечка. Кутается в паранджу, на лице чачван.

Из какого дома этот мужчина, я уже догадываюсь.

А из какого дома женщина посмела сюда прийти — не могу догадаться. У кого такая непокорная жена, такая смелая бесстыдница?..

Опять смотрю на женщину. Опять немножко думаю: не боится мужа, не боится муллы — на чью голову такой позор?

Зато она и дрожит. Вся дрожит. На ней трясется паранджа от пяток до головы. Знает: мало ее бить не будут.

Здесь дедушке почему-то стало смешно. Смех не дает ему продолжать рассказ. Смех раскачивает его в кресле от подлокотника к подлокотнику.

У Майсары вырывается:

— Женщину будут бить — тебе смешно?!

Дедушка еще немножко смеется, затем просит:

— Атамурад, переводи каждое слово, как скажу.

Атамурад переводит:

— Смешно не над женщиной. Мне смешно, что я тогда не понял, а сейчас, в девяносто лет, понял, зачем люди от страха дрожат, зачем трясутся.

В девяносто лет, если человек не совсем глупеет, он совсем умнеет. И я вам скажу зачем. Когда сидят спокойно — можно разглядеть. Когда трясутся нельзя разглядеть. Вот почему я не разглядел, что в коридоре сидит не женщина замужняя, сидит молодая девушка, родная сестра моей третьей жены. Вот почему не догадался, что жена ее переодела, прислала посмотреть, что со мной сделает Хирурик. Я узнал это, когда умерла третья жена и та девушка стала моей четвертой женой.

Это было потом, через два года. Она и сейчас моя живая жена, бабушка Атамурада, бабушка Майсары. Но вам надо знать, что не потом было, не сейчас. Вам надо знать, что было в ту минуту.

А в ту минуту я вижу: открывается дверь в коридор.

Спиной вперед выходит мулла в своем богатом халате.

Шея у него завязана белым, как хлопок. Мулла кланяется Хирурику, как Мухамеду, по-вашему — Магомету.