Энна Аленник: Напоминание

«…Когда завершите начатое вместе, Вам придется начать новое. Но ведь это тоже будет работой и за него».

Он посылает ей бодрое сочинение о себе: о ежедневном притоке сил, о своей полной поправке. Он это ощущает безошибочно. Он научился ощущать состояние больного, а уж свое состояние — тем более! Его выздоровлению особенно способствует общение со студентами и практикантами в клинике.

«В этом году больше практикантов, чем в предыдущие годы, подают надежды стать подлинными врачами.

Один из них — это редкостная радость с талантливыми руками и талантливой головой. Этот юноша лет через десять может меня превзойти. Дай аллах! Значит, еще десять лет мне все же следует прожить. Не имею права чс прожить».

Бодрые сочинения. Письма-терапия. Нет, оказывается, Коржин не все в них выдумывал… Прошла осень, пришла зима, и вот он идет после лекции домой, непохожий на престарелую черепаху. Определение Варвары Васильевны «до ужаса погасший» никак к нему не применимо. Он снова похож на себя. Он шагает разве что чуть медленнее, но своим прежним, твердым, тяжелым шагом. Два студента идут по правую руку, три по левую, и он над чем-то с ними смеется в полный голос.

Затем одному из них вполне серьезно советует:

— Как только нападет эта мужская тоска, мне тоже знакомая в далеком прошлом, — берите пилу или топор.

Стоит распилить или расколоть полкубометра дров — тоски как не бывало!

Дистанция профессор Коржин — студенты никогда не была в общении велика. Теперь, похоже, она еще больше сократилась. Коржин говорит с этими юношами, как со своими детьми. Быть может, он пытается дать им то, чего не дал родному сыну. Вникает в их заботы, как в заботы Сани не догадался или не сумел вникнуть.

Быть может, только на склоне лет приходит понимание, что помощь требуется не только больным, она нужна и здоровым. А молодым здоровым — в пору метаний, рывков честолюбия в одну сторону и рывков еще иеомозоленной совести Е другую сторону — нужна неотложная помощь. Дабы легче было добраться до своей причастности к жизни, до желания и возможности помочь жизни и тем самым себе. Известно же, что обратная последовательность: сначала помогу себе, устроюсь, согрею свое честолюбие, а затем уж подумаю, поработаю, так сказать, на общество — приводит иногда к блестящей, роскошной, но всегда пустоте. Сколько жертв такого «сначала» из века в век старательно заполняли эту пустоту вещами, деньгами, комфортом, путешествиями за моря-океаны и прочим и прочим… А пустота оставалась пустотой, изнуряющей, гибельной. И чем одареннее был человек, тем болезненнее он ее ощущал.

Вышеизложенные, вероятно не такие уж новые, но ценные мысли пишущий человек считает себя вправе приписать Коржину, так как в последние приезды слышал от него как бы отдельные звенья этих мыслей. Оставалось только собрать их и связать воедино. Следует только добавить, что Алексей Платонович, всегда веривший в лучшее, тем не менее отдавал себе отчет в том, что оказание помощи больным, даже тяжелым, куда чаще приводит к желаемому результату, чем оказание нравственной помощи здоровым. Но когда и это ему удавалось — светлел и чувствовал прямо-таки омоложение, приток освежающих сил.

— Уважаемый коллега, дорогой Алексей Платонович!

Мы безмерно рады отметить, что вы поправились, обрели прежнюю форму. Потому мы, конечно же, избрали вас председателем госэкзаменационной комиссии. Мы очень надеемся, что вы не будете возражать.

— Благодарю. Сочту за честь.

Варвара Васильевна не в восторге от этой чести. Она боится такой нагрузки. Возвращается с госэкзамена домой — одышка мучительная. Ведь аневризму не вылечить…

Сегодня отлежался, отдышался немного и рассказывает:

— Представь себе. Входит девушка: светленькие кудерьки, каблучки, в голубеньких глазах ничего, кроме страха. Ножки приблизились на несколько шажков, а дальше не идут. Стоит куколка и стоит, бледнеет и бледнеет. Смотрю на нее и думаю: бог всесильный, бог любви, зачем такие поступают в мединститут? Но что делать, зову, маню обеими руками: «Ну подойдите, подойдите, пожалуйста, к нам, доктореночек мой несчастненький!»

От этого зова комиссия развеселилась, все улыбаются куколке. Куколка розовеет, тоже старается улыбнуться и подходит к столу. На первый вопрос отвечает. На второй и третий отвечает — ты бы послушала как! Спрашиваю подробнее — знает. Знает с умом. Вопреки всяким правилам у меня вырывается: «Доктореночек, да вы просто прелесть. Благодарю за ответы. Но от имени великого поэта и комиссии должен просить вас, коллега: учитесь властвовать собою!»