Славомир Мрожек - Дневник возвращения. Рассказы [Сборник]

Из этого проистекают и об этом свидетельствуют всеобщая грязь и неряшество. Мой друг, который не переносит неряшества, терпит дом и хозяйство соседа, грязное и неряшливое, с чувством бессилия. За своим забором каждый сам себе хозяин, а подобных хозяев большинство. Если бы не это, грязь не была бы видна повсеместно. Происходит это из-за того, что недоделки в Польше — явление естественное. Утешает меня лишь наблюдение, что в некоторых провинциях, городах и кварталах оно все же менее естественно.

Краков, 3 марта 1997.

Я принадлежу к людям, которым в жизни мешают их собственные настроения. А их невозможно предугадать. Весна, лето, осень и зима не чередуются в установленном порядке, но зависят от жеребьевки. Бывает по пять зим подряд, а потом выскакивает лето, или зима наступает после весны. Ничего предвидеть нельзя.

В Польше я ни у кого особого удивления не вызываю, наверное, потому, что все мы здесь друг на друга похожи. Не знаю другого народа, настолько зависящего от своего психического состояния. Француз бывает капризен, но в общественной жизни соблюдает нормы и формы, давая себе волю только в политике. Слишком интеллигентный, чтобы не заскучать от рутины, он периодически устраивает себе революции или на худой конец всеобщую забастовку. Наверняка существуют рациональные поводы для подобных общественных аномалий, которые потом анализируют политологи и экономисты, но французы сами признают, что руководит ими нетерпение и дурное настроение. И все же есть в этом смысле принципиальная разница между ними и нами. Дело в том, что после такой разрядки они молниеносно возвращаются к порядку и дисциплине. Убирают разбитое стекло, и уже назавтра от анархии не остается и следа.

Мы зависим от настроения как в частной жизни, так и в общественной, поскольку не способны отделять одно от другого. У нас все что общественное считается делом семейным, даже правительство, какой бы политической ориентации оно ни придерживалось. А с членами собственной семьи не принято особо стесняться. Жена служит мужу, чтобы он вымещал на ней свои капризы, муж — жене, а дети служат для той же цели обоим родителям. Вежливость, кое-как соблюдаемая по отношению к посторонним, в кругу семьи скорее не принята, поскольку вежливость есть продукт и форма цивилизации, а цивилизация — это понятие абстрактное, мы же абстракции не любим, и всегда желаем, чтобы было по-свойски и адресно. «Марыся, прошу тебя, передай мне, пожалуйста, кальсоны» звучит безлично, а вот «Марыська, давай-ка сюда подштанники» звучит непосредственно и персонально. Человек для того создал семью, чтобы члены ее чувствовали себя ближе, максимально близко друг к другу, а вовсе не для того, чтобы еще соблюдать какую-то дистанцию. Наиболее же эффективно устраняет дистанцию рукоприкладство, иначе говоря — драки или обыкновенный мордобой. А также половые акты, однако они практикуются в кругу семьи только между супругами, если не учитывать случаев кровосмесительства.

Мы весьма подвержены колебаниям настроения, и обществом это одобряется. Это, можно сказать, наш обычай. Начать день с взаимного информирования о своем физическом и психическом самочувствии — признак хорошего воспитания. Но, внимание! Только в том случае, если самочувствие плохое, и чем оно хуже — тем лучше. Если же оно хорошее, говорить об этом не следует. Упаси вас боже на вопрос «как ты себя чувствуешь?» ответить «чудесно, прекрасно»; это ужасная бестактность, и ею часто грешат иностранцы, не знающие наших обычаев.

От частой смены настроений человек страдает, как от изменений погоды и скачков атмосферного давления. Когда он в дурном настроении, им овладевает еще худшее. Если ему попадется другой подобный тип, такой, что «весь ходуном ходит», то они или поссорятся, или вместе пойдут выпить. Наутро почувствуют себя уже просто ужасно, и цикл повторится. И повторяется он веками, так что, возможно, алкоголизм стольких поколений имеет какую-то связь с тем, что над нами властвуют настроения. Раздражительность, переменчивость, неуравновешенность, внезапные приступы ярости, а потом вдруг сентиментальничанье и жалость к самому себе, топор в руке и легкие слезы, депрессия, восторженность и снова депрессия, провалы в памяти или неожиданные ассоциации, маниакальная болтовня об одном и том же, недоверчивость и чрезмерная откровенность попеременно, апатия, и снова возбужденность — неоспоримые тому доказательства.