Евгения Дебрянская - Нежная агрессия паутины

— Чего мелешь?!

Коля кинулся на сестру: давил живот, боролся с массивными ляжками…

— Э-э-э! Куда тебя понесло! — Лиза поняла и сильно пихнулась коленями.

Не разговаривали два дня. Коля сходил за пинетками, обернул блестящей бумагой и повязал ленточкой; Лиза взяла подарок и сунула в шкаф. Коля часами репетировал извинения в ванной перед зеркалом; однажды в зеркале мелькнула бабка, рассеянно и далёко удивилась Колиному отражению…

Вечером второго дня Лиза сжалилась.

— Ладно, черт с тобой.

Далеко за городом сверкнула молния.

— Первая гроза, ух ты! А ребеночек, знаешь, что сказал? я ведь с ним часто разговариваю, если папка такой, гони его на хуй! Ты научил ругаться? Не отпирайся!

Коля прыгал счастливо вокруг Лизы и дулся на ребенка; ночью, обнимая неугомонный Лизин живот, желал ребеночку подохнуть, как можно скорее. Наутро, правда, злость прошла, и все потекло по обыкновению.

— Смотри, как кстати, — Лиза нечаянно обнаружила подсунутый продавщицей синий рулон с золотыми листочками, — с него и начнем. Вот сюда в уголок. Остальное — белым. Понимаешь, такой контраст сразу в глаза бросится, и полетят детские вопросы.

Похолодание не коснулось столицы. Погода устаканилась.

Коля задумался. Что-то ужасное мучило и терзало: если не получится, если роды провалятся, и Лиза останется без ребенка? Пока ждать второго, жизнь превратится в сущий ад; но и со вторым немногое изменится, отвратительный след потянется до самой старости.

— Писклявая сволочь, — едва сдерживался Коля, — пусть, пусть, родись!

Отношения с ребенком становились хуже и хуже. Чувствуя Колины прикосновения, ребенок каждый раз притворялся мертвым, Лизины глаза останавливались, и Коля психовал.

— Не трожь его! — орала Лиза, — живо переезжай к Пашке!

Наконец, собрались поклеить обои в Лизиной комнате с тем уж, чтоб Коля только в гости заходил.

— Коридор тоже захватим, светлее в ванную ездить.

— Чего канитель развели? Могли бы меня спросить! — ругнулась, походя, Ангелина Васильевна.

— Вот еще!

— А ты дворцы строишь, для кого, позволь узнать?

— Иди к черту!

Коля сварил клей и начал мазать стены. Лиза мучалась, в каком углу пристроить синюю полосу. Ложилась на пол, крутила головой.

— Чтоб только шейку не свернул… Нет, нет, так не пойдет, нужна кроватка, от нее и будем думать.

Бросили все и поехали в магазин. Как всегда постояли на заправке: погода теплая, но ветреная. Лиза нервничала, вдруг не достанется.

— И о чем ты, болван, раньше думал?!

Кроваток видимо-невидимо. Лиза недовольно проехалась туда сюда, пощупала матрацы.

— Вспори с краю посмотреть, чем набиты. Надо бы самой прилечь!

Коля проковырял дырочку, полезло мочало.

— Так и знала! Продавец!

Через минуту подошел толстомордый мужик.

— Дыру видишь? И внутри мочало?

— А тебе чего! Ты че тут свои порядки разводишь?!

— Дай целый, пусть мочало, но целый, — нехотя сдалась Лиза.

Дорогой искрутилась в каталке, поглаживая закрепленную кроватку, — Сверху свой матрасик смастерим и шерстяную шаль в два слоя. Выгрузились, и Лиза уехала в соседний подъезд, к племяннику Солонихи.

— Вроде неплохо рисует, пусть трафаретки на белое сделает.

Допоздна Коля двигал мебель и клеил обои. Лиза вернулась без трафареток, чуть поддатая и веселая.

— Что, папаня, как жизнь? Мне такого рассказали…

Коля переодел Лизу в ночную сорочку и уложил в постель.

— Сегодня по большому не ходила, давит сзади, — пожаловалась, засыпая, — если что, постучу.

Тяжело одному в Пашкиной комнате. Коля провалился в забытье. Ему снился мастит: чудовищно раздутая Лизина сиська дико страдала, умоляла о помощи. Ее обступили, кричали советы, предлагали водочные компрессы; Коля метался, не зная, как быть. Сиська верещала и хрипела до рассвета; где-то колотили в стену… Коля, наконец, сообразил сквозь дурман, стучит Лиза.

— Воды, воды, — выпила залпом и тут же заснула.

Коля вернулся на диван. Перед глазами опять всплыла сиська, уже ни на что не похожая, подрумяненная с одного боку восходящим солнцем; чья-то рука сжимала сосок, выдавливая, как из тюбика, густое и гнойное; вдруг ожили на полках Пашкины банки и пошли хороводить вокруг; подрались сросшиеся человечки, вспылила пораженная почка, толстая кишка копошилась на дне и била хвостом. Сиська будто бы разогрелась, не орала, а соблазняла куснуть. Все понеслось вприпрыжку, нельзя разобрать…

— Коля, Коля, — снова закричала Лиза, и он разутый, кинулся на зов. День сквозь занавески: острые бодрые лучи скакали по белым стенам.