Жоржи Амаду - Бескрайние земли

Доктор Жессе засмеялся:

— Я уже слишком стар, чтобы начинать карьеру героя…

Все расхохотались; трусость доктора вошла в поговорку. Но он все же оставался уважаемым человеком во всей округе. И это было поразительно, ибо единственное, что могло уронить человека в глазах жителей земли какао от Феррадаса до Ильеуса, — это трусость. Человек, прослывший трусом, не имел будущего на дорогах и в поселках какао. Если от человека и требовалось какое-либо качество для того, чтобы в период завоевания земли добиться успеха в жизни на юге Баии, таким качеством являлось мужество. Как можно отважиться жить среди жагунсо и завоевателей земли, среди беспринципных адвокатов и убийц, не знающих угрызений совести, если не относиться спокойно к жизни и смерти?

К человеку, который получал удар и не отвечал на него, который убегал от драки и не мог рассказать никакой истории о своих подвигах, местные жители относились неуважительно. Доктор Жессе был единственным исключением. Врач в Табокасе, член муниципального совета Ильеуса, выдвинутый Орасио, одним из политических лидеров оппозиции, доктор Жессе был единственным, сохранившим свою репутацию в глазах общественного мнения, несмотря на то, что был известным трусом. Малодушие доктора Жессе вошло в поговорку, и когда хотели оценить степень трусости кого-нибудь, доктор всегда служил мерилом:

— Он почти такой же трус, как доктор Жессе…

Или:

— Он трусливее даже любого родича доктора Жессе…

И эти слухи распускали не политические противники врача, как можно бы подумать. Его собственные друзья и соратники, никогда не рассчитывавшие на него во время столкновений, рассказывали в барах и публичных домах разные истории, в которых доктор Жессе выставлялся самым последним трусом.

Так, рассказывали, что во время жаркой схватки, происшедшей в Табокасе между людьми Орасио и Бадаро, доктор Жессе сбежал в дом терпимости и был найден там под кроватью. В другой раз во время избирательной кампании по выборам в сенат и палату депутатов он выступал с импровизированной трибуны на предвыборном митинге в порту Ильеус. Из Баии прибыл кандидат в депутаты от оппозиционной партии по этому округу; это был совсем молодой человек, только еще начинавший свою политическую карьеру, сын бывшего губернатора штата. Юноша с большой опаской отправился в агитационную поездку. Он наслышался всяких страшных историй об этой земле и боялся выстрела в спину или удара кинжалом. Орасио послал в Ильеус наемников для охраны своего кандидата во время митинга. Жагунсо с револьверами за поясом, готовые на все, окружили трибуну. Люди Бадаро смешались с толпой, собравшейся из любопытства послушать юношу из Баии, пользовавшегося славой хорошего оратора. Первым выступил доктор Руи, как всегда сильно навеселе; он стал поносить федеральное правительство. Потом слово было предоставлено доктору Жессе, на долю которого выпала честь представить кандидата избирателям. И наконец наступила очередь самого кандидата. Он подошел поближе к краю трибуны — небольшого сооружения из досок от старых ящиков, раскачивавшегося под тяжестью ораторов, откашлялся, чтобы привлечь внимание, дождался полной тишины и начал:

— Сеньоры, уважаемые дамы и сеньориты… Я…

Больше он ничего не смог сказать. Среди собравшихся слушателей не было ни дам, ни сеньорит, и какой-то весельчак закричал:

— Какие там сеньориты, они уже детей рожают…

Раздался смех, некоторые зашикали. Оратор пытался что-то сказать о «невоспитанности» аудитории. Жагунсо Бадаро воспользовались поднявшимся шумом и открыли стрельбу, на которую тут же ответили люди Орасио. Утверждают, что в этот момент молодой кандидат собирался залезть под трибуну, чтобы спастись от пуль, однако это место уже было занято доктором Жессе, который не только не захотел потесниться, но и закричал ему:

— Если вы не хотите себя совершенно опозорить, возвращайтесь на место. Здесь имею право прятаться только я, всеми признанный трус…

Но так как молодой человек не соглашался и хотел силой залезть под трибуну, они вступили в борьбу из-за убежища. Говорят, это был единственный случай, когда доктор Жессе проявил не свойственные ему воинственные наклонности. И люди, оказавшиеся поблизости и сумевшие насладиться зрелищем, всегда рассказывали об этой драке, как о самом смешном, что им когда-либо довелось видеть, — это была прямо-таки потасовка женщин, царапающих друг другу физиономии.