Александр Торин - Дурная компания

— Черт его знает, — я почувствовал стыд и унижение. — Ты знаешь, мне иногда кажется, что все это происходит во сне, неестественное, искаженное. А потом будто просыпаешься… Прости меня. Понимаешь, так получилось… Но я никогда не делал ничего….

— Ты сам этого захотел, что значит получилось? — она пожала плечами.

— Жизнь у каждого одна. А ты делаешь ошибку за ошибкой… — Глаза ее заполняли размытое, радужное, слегка колеблющееся пространство. — Я все время вспоминаю, как ты отвозил меня ночью в аэропорт… — Голос ее дрогнул, и она внимательно посмотрела на меня. — А ты хуже выглядишь. Тебе плохо? У тебя какая-то тоскливая усталость в глазах…

Она снова наклонилась надо мной, ближе, еще ближе, и поцеловала меня в губы. Я ощущал ее дыхание, прикосновение ее волос, легкое дуновение счастья, и почувствовал, что мутная жижа отступает. Казалось, что я плавно спускался вниз, пришло облегчение, невесомость, и вдруг она растворилась.

Я водил руками по воздуху, не веря потере и мечтая вернуть хотя бы на секунду этот хрипловатый голос и поцелуй, но огромная, черная, густая и вязкая, как нефть, волна снова подхватила меня вверх и понесла в пустоту, как скоростной лифт, от которого все обрывается внутри. Стало очень тихо, я замер на гребне волны и увидел, что ветви сосны остановили свое вечное движение и секундная стрелка часов замерла. От наступившей тишины звенело в ушах. Мне показалось, что я в космосе и огромные, ослепительно белые, горячие шары звезд, замерев, висят в черном безжизненном пространстве, связанные невидимыми напряженными нитями.

И снова пришло падение с жуткой тошнотой, и раздался удар грома. За окном шумел ливень, пахло сиренью, она была здесь, рядом, она целовала меня. Прикрыв глаза, мы медленно растворялись в мерцающем свете и перетекали в темноту, словно тени, отбрасываемые догорающей свечой.

— Не исчезай, — говорил я. — Я люблю тебя. Вот если бы время сейчас остановилось… Хотя это, конечно, просто сон, мы оба это понимаем. Это наше прошлое, а может быть будущее, я не знаю. Но мне так хорошо с тобой…

— Как странно… — Она смотрела мне в глаза. — Мне кажется, что все это когда-то уже было, знаешь? Ты наверняка знаешь, ты не можешь не знать….

Накатила еще одна волна, уже не такая высокая, как раньше, но я терял ее, казалось, ее уносило в эту темную пучину, пенящуюся страшными радужными пузырями. — Нет! — закричал я, — Нет! — я рванулся в сторону, пытаясь поймать ее за руку, снова все залил яркий ослепительный свет, меня встряхнуло, и глаза открылись.

Жуткая головная боль перекатывалась из одного полушария в другое. За окном качались под легким прохладным ветерком ветви сосен, освещенные вечерними лучами солнца. Я лежал на диване. Поблекшие краски комнаты постепенно густели, становились ярче, и я остро ощутил аромат зелени. Начали подступать звуки, на улице мягко шуршали машины, все громче доносились детские крики из расположенного под окном бассейна.

«Где же она? — с тоской подумал я, возвращая болезненное видение. — Вот и все…» — Захотелось плакать, и я уронил голову на подушку и потерял сознание.

На следующее утро я чувствовал себя абсолютно разбитым и бессильным, но бред больше не возвращался. Глаза слегка болели от яркого света, и я, забываясь, снова и снова вспоминал недавние события, пролетающие перед глазами в ускоренном темпе, как будто кинопленку прокручивают с бешеной скоростью.

— Папа, — кричал сын, — ты выздоровел? Пойдем играть в футбол!

Прошел в бессмысленном беловатом свете еще один день, я встал с дивана, слегка покачиваясь, сел за руль и приехал на работу. Чуть мерцающий свет люминисцентных ламп слегка резал глаза, мой стол с горой бумаг казался чужим. Я взял в руки стоящий в глубине на полке томик стихов, совершивший вместе со мной многочисленные перемещения в пространстве. Одна из страниц была надорвана, и она когда-то аккуратно заклеила ее прозрачной липкой лентой. Я открыл книгу на этой странице и долго смотрел на нее. В груди возникала тупая, далекая боль. Казалось, в этих листах бумаги еще хранится тепло рук, прикосновения, дыхание, шелест, настольная лампа…

— Вот хорошо что ты здесь! Ну что, выздоровел? — Ефим как всегда подкрался бесшумно. — Лучше себя чувствуешь? А ты мне нужен, у меня в кабинете ребята сидят. Я целую бригаду выписал из Петербурга, сильная команда! Иди, посмотри на них, я так и сказал, ты, молодой парень, всей Академией наук руководил.

— Ефим, что вы говорите? — возмутился я.