Александр Торин - Дурная компания

«Эх, поздно уже, — он посмотрел на часы. — Мать честная, два часа! Ну и засиделся я сегодня.» — Академик встал, расправил затекшие плечи, набросил на плечи куртку и подошел к двери. В коридоре неярко горела фиолетовым светом лампочка, и здание, похоже, было абсолютно пустым.

Он сделал шаг вперед, и вдруг белая коробочка, висящая около потолка, мигнула зловещим ярко-красным светом, совсем как злобным подслеповатым глазом, и где-то вдалеке раздался противный, тревожно и хрипло жужжащий звонок.

«Черт, — испугался академик, — что это такое?» — Он замер, коробочка перестала мигать и неподвижно уставилась на него, слегка поблескивая странным фиолетовым отсветом стеклянных фотоэлементов. Академик застыл на месте, неожиданно чувствуя, что мурашки побежали у него по спине. Ему казалось, что из этой коробочки на него смотрит что-то недоброе, жестокое, безжалостное, бесконечно далекое и холодное, как космическая пустота, как серые коробки Пусика, набитые бездушными жучками микросхем. Он машинально попятился назад к двери, коробочка тут же судорожно замигала кровавым глазком и вдруг ослепила его яркой вспышкой. От неожиданности академик испуганно вздрогнул, прикрыв ослепшие глаза рукой и, потеряв равновесие, упал на пол, больно стукнувшись коленкой о дверной косяк. В пустом, освещенном фиолетовым светом коридоре надрывно завыла сирена.

«Господи, что же это?» — с ужасом подумал он и попытался подняться. Тут же чуть поодаль в коридоре, под потолком засветилась фиолетовым отблеском камера и, мягко жужжа моторчиком, уставилась на него тупым черным объективом, поймав скорчившееся тело в фокус.

«Как дуло пулемета,» — с омерзением подумал академик и попытался подняться на ноги. Страх, неестественный, подсознательный, словно пришедший из детских снов, начал проходить.

«Черт побери! — мысль эта неожиданно пронзила его. — Ведь завтра об этом все узнают, начнут издеваться. — Он содрогнулся, представив себе предстоящую реакцию Ефима. — Ведь он, чего доброго, объявит, что я хотел к нему в кабинет залезть и в его столе рылся, а у Бориса секретные бумаги украсть, кто знает, что ему в голову взбредет… Угораздило же так поздно засидеться… Все, это конец, надо увольняться. Нельзя насиловать себя, поеду домой в Москву. Хотя бы успеть установку разобрать, данные обработать…»

В глухой голос сирены вмешался другой, более звонкий, и стены коридора неожиданно осветились красными и голубыми всплесками маячка. Около здания с визгом затормозили две полицейские машины. Академик приподнялся на колени и увидел, что из передней машины выбежал человек в форме с пистолетом в приподнятой руке, за ним еще один и они решительно побежали к зданию.

Входная дверь распахнулась и полицейские, что-то надрывно и хрипло крича по-английски бежали к нему, беря на мушку скорчившегося на полу старика.

«Да что же они, в конце концов!» — Академик попытался что-то крикнуть, но неожиданно страшная боль пронзила его где-то в груди, и он почувствовал, что не может вдохнуть.

— Я не… — он рухнул вниз с колен, сильно ударившись о пластиковый пол головой, и неожиданно увидел перед глазами прохладную лестничную клетку на Петроградской стороне, высокие готические своды окон, явственно ощутил тишину, пронизанную гулким эхом, маму, открывающую резную деревянную дверь, и себя, маленького, старающегося переступать по черным узорам кафельных плиток. Он пытался попасть на черный квадратик, но нога в высоких потертых кожаных ботинках все время как назло съезжала в сторону, попасть на плитку никак не удавалось, от отчаяния он начинал плакать. «Мама,» — хотел пожаловаться он и прильнуть к ее теплому, пахнущему шерстью пальто. Он неожиданно почувствовал, что безумно по ней соскучился, и уже хотел об этом сказать, но вдруг наступила пронзительная темнота…

Здание компании было освещено мигалками полицейских машин, и скорая помощь с воем отъезжала от компании. В машине сидел полицейский вместе с разбуженным Леонидом, срочно примчавшимся в компанию и сейчас подписывающим бесконечные бумаги. Ночь медленно приближалась к концу, в кустах уже начинали петь птицы, и вскоре на востоке зарозовела кромка неба над темными силуэтами гор. Утро подступило быстро, и яркие лучи солнца уже били наискосок, отбрасывая зеркальные зайчики на автомобили и здания. Включилась поливочная система и холодные прозрачные струйки воды забили из-под земли. Пахло свежей травой.