Александр Торин - Дурная компания

Аэропорт накатился на нас сверкающей громадой, и все смешалось, она плакала, я кусал губы, чемодан уплыл по транспортеру в открытую черную пасть. Ей пора уже было убегать на посадку, мы держались за руки.

— Прощай, — она сжала мою ладонь. — У меня такое чувство, что мы еще когда-нибудь встретимся.

— Я буду думать о тебе каждую секунду, может быть ты что-нибудь почувствуешь…

— Я тоже буду думать о тебе. О Боже… — Она кинулась порывистым движением в холл за барьер, обернулась, и глаза ее отчаянно сверкнули, навсегда отпечатавшись в памяти, как фотография.

Я спустился в гараж, покачиваясь и ощущая сосущую пустоту в груди. Она забыла сигареты. Полупустая мягкая пачка лежала на сиденье, мои руки дрожали. Ревели взлетающие самолеты, долина погружалась в ночь. Мерцающие огни расплывались перед глазами от слез, я гнал машину по автостраде, еще не понимая и не веря в происшедшее.

Дома было темно, и все уже спали. Я подошел к ребенку. Он безмятежно раскинулся на кроватке, сладко сопя и поднимая брови. «Что же тебя ждет в этой жизни, малыш? — подумал я с горечью и вспомнил, что называл так ее. — Она уже летит где-нибудь над ночным океаном, а внизу крохотными свечками горят одинокие корабли, потерянные в черной мгле», — понял я…

Компания Пусика была освещена ранними лучами солнца, ласкового и чуть розоватого, пробивающегося через клочья утреннего тумана. Черные, навевающие тоску стекла нависали над зеленой лужайкой. «У нее уже вечер, — думал я, поднимаясь по лестнице. — А здесь ничего не изменилось, да и не могло измениться»

— Ты куда пропал вчера? Ты что себе позволяешь? — Андрей с надутыми красными щеками возмущенно пыхтел, выпятив глаза. — Теперь будешь отвечать по всей строгости! — он возмущенно покачал головой. — Иди срочно к Леониду объясняйся! Заказчики тебя ждали, я уже не говорю о том, что после обеда Ефим приехал, спрашивал о тебе. Да за такое тебя уволить мало!

— Я был на конференции, слушал доклады, — спокойно соврал я.

— Какой еще к черту конференции? — Андрей сверкнул глазами и сделал резкое движение руками. — Ты что, сюда приехал по конференциям расхаживать?

— зашипел он.

— Знаешь, я тебе кое-что скажу. Идите к чертовой матери вы все вместе с вашими схемами, заказчиками, Леонидом, Борисом и дисциплиной! — зарычал я. — Я вас не устраиваю, пожалуйста, я завтра же уйду и никогда вас не увижу! — «Если бы она меня видела», — подумал я вдруг.

— Как ты смеешь? — начал он и вдруг осекся, с недоумением посмотрев на меня. — Да нет, собственно ничего страшного не произошло, — он пожал плечами, — Чего ты кричишь? Просто в следующий раз предупреждай Леонида.

Я вздохнул и пошел в кабинет к вице-президенту. Борис сидел там же и слегка презрительно скривив губы, пристально посмотрел на меня.

— В чем дело? Где ты вчера шлялся? — Леонид был белым от ярости, как я и предполагал.

— Извините, пошел послушать доклады и застрял, — снова соврал я.

— Это тебе что, Академия Наук, что ли? Ты учти, ты серьезно подорвал свою репутацию, и доверия тебе больше нет! Иди объясняйся с Ефимом и посмотрим, что он тебе скажет, — губки его гаденько скривились.

— Ефим так Ефим. — Мне было все равно, потому что перед глазами светились силуэты Эйфелевой башни. Леонид удивленно взглянул мне вслед.

— Все-таки все у них в этой Академии Наук были сдвинутые, — громко, так чтобы я услышал, выругался он.

— Ну что, — Ефим усмехался, наливая себе стакан кофе, — проштрафился? Куда ты исчез? Слушай, не переживай, правильно сделал! Я тебе говорю, тебе вообще на этой выставке делать было нечего. Я Леониду сразу сказал, чтобы тебя туда не посылали.

— Я зашел на конференцию и заинтересовался докладом, — покривил я душой. Ефим подозрительно взглянул мне в глаза.

— Листен, Листен, тебе не идет, ты только не ври, понял? Что ты хитришь? С бабой был, так и скажи, я никому не расскажу.

— Ефим… — мне стало не по себе.

— Да, я все чувствую, меня не проведешь, — президент отхлебнул кофе.

— Правильно, я сам такой же был, так и надо. Молодец, я тебе давно говорил, отвлекись, может идея какая в голову придет. Надо отвлекаться. Так что забудем об этом, — он подмигнул мне с видом заговорщика.

Жуткое и одновременно немного противное ощущение, как будто кто-то подсмотрел за моей жизнью в замочную скважину, не покидало меня. Внезапно какое-то неясное дуновение коснулось меня и почему-то забилось сердце. Я вздрогнул, потому что почувствовал, что над Эйфелевой башней опускался красноватый закат, и что она смотрит на него.