Анар - Шестой этаж пятиэтажного дома

Странно, Заур всех проходящих по фойе людей видел впервые, и в то же время многие из них казались ему знакомыми. Он знал их по экрану, но оттого, что эхо были не самые известные киноартисты, а актеры и актрисы менее известные, но все же снявшиеся во многих фильмах, он теперь узнавал их, но не мог припомнить, где же их видел, однако угадывал, что вот эту модно одетую женщину он видел в облике простой русской крестьянки, а вон того парня в клетчатом пиджаке — в мундире немецкого офицера.

— Ты что, Зауричек, скучаешь? — сказала, подойдя к нему, Тахмина, и Заур отметил, что в отсутствие, Мухтара она снова назвала его ласкательно. — Или разглядываешь кинозвезд?

— Извините, друзья, — сказал Мухтар, подходя, но тут же увидел еще кого-то, спешащего к нему с распростертыми объятиями. — Привет, старина, сколько лет, сколько зим? — И, снова извинившись, он отошел.

— Удивительный человек, — сказала Тахмина. — Вот и на телевидении то же самое. Все его просто обожают. Ты что такой мрачный, Зауричек?

— Ничего, — сказал Заур и с внезапным страхом, чувствуя себя заброшенным и несчастным, спросил: — Ты меня не разлюбила?

Она улыбнулась.

— Нет, нет, не разлюбила. Я скучала по тебе целый день, — тихо сказала она. — А ты что делал?

Заур не успел ответить, вернулся Мухтар, и Тахмина обратилась уже к нему:

— Мухтар, а кто вон та женщина с веером? Мухтар назвал.

— А это ее муж рядом?

— Бывший муж. А тот, который подходит к ним с чашечкой кофе, ее теперешний муж. Ну что, пошли ужинать?

Они вошли в ресторан, который, к удивлению Заура, был почти пуст. Судя по оживленному фойе, он думал, что и в ресторане не найдется свободного места, но в большом зале было занято всего три-четыре столика. Они сели в углу, у окна: Тахмина и Заур рядом, а Мухтар напротив, и тут же к ним подошел официант с красочно и забавно оформленным меню. Он раскрыл меню перед Тахминой; Заур краем глаза пробежал названия блюд, и ему показалось, что меню вкусно пахнет. Только тут он сообразил, что почти ничего не ел последние двое суток.

— Понятия не имею, — сказала Тахмина, передавая меню Мухтару. — Выбирай сам.

Официант, записав заказ, удалился. Прежде чем наступило бы тягостное молчание, Мухтар сказал:

— Вы обратили внимание, какие у него печальные глаза? У официанта…

Заур удивился его словам, потому что сам только что подумал так о глазах Мухтара.

— Я заметил, — продолжал Мухтар, — что у многих официантов печальные глаза. Печальные и мудрые. Видимо, это что-то сугубо профессиональное. Они печальны и мудры, как бог, — улыбнулся он.

— А ты видел бога, что уверен, будто он печален и мудр? — сказала Тахмина. — Ну, мудр — еще бог с ним, с богом, а вот почему он должен быть печален?

— А потому же, почему и официанты печальны. Они — и бог, и официанты слишком хорошо знают людей, вернее, слабости людские.

— Во многой мудрости много печали, — улыбнулась Тахмина. — Так сказано в Библии?

Зауру тоже хотелось сказать что-нибудь подобное и при этом непременно возразить Мухтару, но он не знал, что сказать, как возразить, чтобы это было и умно, и весело, и занимательно, и чтобы Тахмина оценила его находчивость… Он был странным образом парализован и никак не мог попасть в тон разговору, и от этого смущался еще больше и чувствовал, как весь наливается свинцовой тяжестью и даже его движения становятся неестественными: он боялся что-нибудь уронить, опрокинуть, не знал, куда и как положить салфетку, куда деть руки. Ему казалось, что эту его неловкость чувствуют и Тахмина, и Мухтар, особенно Мухтар, который пытливо, хотя и неназойливо приглядывался к нему, оценивал и видел насквозь. И, видя его, Заура, насквозь, он, Мухтар, относился к нему если и не высокомерно, то не без легкой иронии.

Официант принес закуску, разлил по рюмкам коньяк. И Мухтар, прежде чем приступить к еде, не провозглашая никаких тостов, не чокаясь, пригубил коньяк. Потом он некоторое время согревал рюмку в ладонях и вновь пил маленькими глотками. Зауру тоже хотелось выпить, но он не знал, как поступить: выпить ли молча, подражая Мухтару, или что-нибудь сказать. Он не привык пить без тостов в компании.

— Положи, пожалуйста, мне немножко салата, — сказала Тахмина.

Заур с неприятным ощущением положил ей закуску, которая будет оплачена не им. Потом он поднял рюмку и сказал:

— За тебя, Тахмина, будь здорова.

— Спасибо, дорогой, — сказала Тахмина и сделала глоток.

Мухтар улыбнулся Тахмине глазами, тоже сделал глоток и произнес: