Фриц Бернар - Коста Брава

Дорога становилась все более ухабистой и я существенно снизил скорость, чтобы мальчишка не поранился. Под конец мы двигались почти шагом. Дорога была настолько пыльной, что когда мимо нас проезжала какая-нибудь машина, мы в течении нескольких минут были словно слепые до тех пор, пока не осядет облако пыли.

В небольшой тихой деревеньке, зажатой между двумя склонами равнины, я смог пополнить запасы продовольствия картофелем, хлебом и кукурузой. От этого идиллического места исходило такая безмятежность, что трудно было себе представить эту страну, раздираемую гражданскими войнами. Здесь не было видно ни флагов, ни политических лозунгов, ни огнестрельного оружия.

В этот самый жаркий полуденный час солнце почти отвесно светило над резиденцией моего соотечественника Эстебана Муньоса, в Коста Браве. Уединившись на скалистом мысе, выступающем над морем, в его владение можно было попасть только по частной тропинке. В саду произрастали фруктовые деревья, платаны и столетники. Небольшая ступенчатая дорожка спускалась к пляжу, где в тени сосен и нескольких скрюченных деревьев можно было насладиться прохладой. Стены дома были выбелены известкой, и серого цвета ставни оставались закрытыми. С северной стороны, из перголы можно было увидеть весь пляж, берег и прозрачные волны.

С того места, где примостилась вилла, открывалась панорама неописуемой красоты. Мой друг, художник по профессии, приобрел это владение несколько лет назад. Абсолютно оторванное от цивилизации, оно освещалось при помощи китайских фонарей, раскрашенных в самые невообразимые цвета.

Перед представительной железной решеткой из кованого железа табличка с надписью указывала, что это-иностранная частная собственность. На мачте, возведенной в самом центре сада, развевался венесуэльский флаг.

Эстебан был весьма удивлен моим столь ранним прибытием. Он даже об этом и не думал. Естественно, ходило множество слухов…. но когда я открыл багажник машины, он не мог удержаться от смеха.

«Ну что ж, Bienvenido, muchacho», [16] Добро пожаловать, мой мальчик. — вымолвил он по-дружески Хуану Хосе.

Вскоре мы расположились в тени перголы. Ярко-красные цветки герани контрастировали с идеальной белизной стены беседки. Джейм, слуга, подал нам прохладительные напитки. Удобно устроившись в своем шезлонге, я наслаждался спокойствием и тишиной: здесь жизнь казалась абсолютно другой. Хуан Хосе вовсю разминался и резвился, пользуясь возможностью снова оказаться на свежем воздухе. Усевшись в своем кресле-качалке, Эстебан пересказывал нам последние местные события. Сидя рядом с мужем, Эльвира занималась вышиванием: она была уроженкой Каталонии.

Будучи усталым для поддержания разговора, я довольствовался тем, что слушал, о чем идет речь. Временами, я вспоминал то, что произошло в последние двадцать четыре часа, и тогда я начинал задумываться о будущем. Джейм сообщил, что стол накрыт. Мы вошли в дом и тот час же погрузились в сумерки, откуда исходило незабываемое ощущение свежести и гармонии. Эстебан выпил за нашу дружбу. Когда-то в Каракасе, мы вместе ходили в одну школу; позже, из уважения к супруге, которая не могла согласиться жить в другом месте, он переехал в Испанию и со временем полюбил эту страну, которая стала для него второй родиной. Будучи талантливым художником, он начал специализироваться на морских пейзажах. Его последние работы выставлялись как раз несколько недель назад в одной из барселонских картинных галерей. Никто не мог предположить, что теперь с ним станет, но Эстебан оставался оптимистом. Еще ребенком, в начальной школе в Венесуэле он проявлял эту черту характера. В настоящее время Муньос был художником с мировым именем и его полотна продавались во всех уголках планеты.

Джейм принес первые блюда. Революционные волнения пока что избежали этот дом. Затем мы перешли в соседнюю комнату, чтобы выпить кофе. Эстебан спросил меня о дальнейших планах.

«Мне нужна твоя помощь, Эстебан».

«Все, что тебе будет угодно, Сантьяго. Я никогда не забуду тот день, когда мы были еще детьми и я был младше, а значит слабее тебя, ты вмешался, чтобы помешать другим ребятам сбросить меня в бассейн, тогда как я не умел плавать. Я был в отчаянье и сильно напуган. Я кричал, как резаный. Ты единственный из всех понял какому я подвергаюсь риску и бросился в эту кучу малу, рискуя последующей мести. Не раз ты вытягивал меня из затруднительных ситуаций; ты как будто чувствовал, что я нуждаюсь в помощи». Он сделал небольшую паузу и затем продолжил: «Я думаю, что ты нисколько не изменился». При этих словах он бросил взгляд на Хуана Хосе… «Я не смог пока еще отплатить тебе за твою поддержку и я ждал дня, когда смогу это сделать».