Анна Лихтикман - Поезд пишет пароходу

Мои воспоминания, как тот прибрежный мусор — никчемный и легкий, равномерно раскиданный по кромке прибоя. Скажи мне тогда кто-нибудь, что придет день и они станут единственным моим богатством, я рассмеялся бы этому человеку в лицо. Но самое гадкое из всего, что делает с тобой горе, — оно заставляет судорожно оглядываться и хвататься за поклажу. То и дело я начинаю, как тогда, на вокзале, пересчитывать места. Один, два, три…

Если бы не четкий почерк Даниэля, я, наверное, не осилила бы ни строчки. Запись, открытая наугад, давалась мне нелегко, чернила почти сливались с бумагой. Там были чужие поезда и пароходы, чужая жизнь — законная добыча призраков, не имеющих собственной судьбы.

…

Дежурный в отделении полиции был похож на тугой баклажан, только что снятый с грядки: лоснился таким же овощным матовым блеском.

— Чем могу помочь?

— Добрый вечер. Я из «Чемпиона».

— А, вы по поводу воровства?

— Позвольте, не было никакого воровства, вы о чем?

— У вас там задержали парня, который ошивался на территории и воровал. К нам еще раньше поступали жалобы от жильцов пансионата.

— Я собственноручно писала подобную жалобу, но, полагаю, произошла ошибка. Именно поэтому я и пришла. Я могла бы взглянуть на задержанного? Он здесь?

Полицейский поморщился.

— Он-то здесь, но скоро мы переправим его в центральное отделение. При нем нет документов, и он не отвечает на вопросы.

— Позвольте мне его увидеть.

Полицейский осторожно оглянулся и задумался, видимо боялся начальства. Я оперлась о его стол своей пестренькой лапкой: это должно было сработать, такие, как он, боятся заразиться старостью. Я не ошиблась в расчетах: дежурный встал.

— Хотите увидеть его? Хорошо, пойдемте.

Мы прошли несколько метров по коридору, и дежурный отпер одну из дверей.

— Ну конечно же, это он! (Я решила не всплескивать руками. Всегда боюсь увлечься жестами и забыть про палку.)

Вначале Даниэль уставился на меня с хмурым недоумением, но тут же узнал и усмехнулся.

— Так вы подтверждаете, что это он? — деловито спросил полицейский.

— Нет, конечно! Тот тип был совсем другим. А это Даниэль. Мы с ним работаем. Слыхали про проект «Доку»? Молодой человек помогает мне вспоминать. Я, знаете ли, не люблю видеокамеры. Мы делаем все по старинке: я диктую, он записывает.

Даниэль открыл рот. Потом закрыл.

Полицейский вновь оглянулся в нерешительности, словно невидимое начальство стояло у него за спиной.

— Хотите сказать, что встречались с задержанным регулярно? — спросил он. Я поняла, что не хватает ерунды, чтобы мои слова убедили его окончательно.

— Ну конечно, регулярно! Каждый четверг. — Я вытащила блок с синими листами. Вот, посмотрите, пожалуйста. Здесь мои воспоминания. Даниэль записывает их для меня. Как раз сегодня я ждала его, а он все не появлялся.

Полицейский уставился на синие листы так, словно тетрадь выпала из другой галактики. Он попытался было вчитаться в первый абзац, но уже спустя секунду вернул тетрадь мне. Затем он отошел в другой конец комнаты и начал куда-то звонить.

Наконец он положил трубку.

— Ладно, идите. Скажите вашему студенту, чтобы носил с собой удостоверение, и лучше бы ему сбавить спесь. Мог бы и сам объяснить все, а не гонять вас в участок в такую погоду.

— Ну что вы — я ценю любую возможность пройтись.

Я повернулась к Даниэлю. Этот тупица наконец подал мне руку, и мы направились к двери. Теперь оставалось только перешагнуть порог, но я остановилась. Я повернулась к дежурному. Мне просто захотелось подарить старой карге Стелле еще хотя бы одну реплику.

— Большое вам спасибо. Теперь мы можем продолжить работу. У молодого человека хороший почерк — редкость по нынешним временам.

— Спасибо, — сказал Даниэль, как только мы немного отошли от двери полицейского отделения.

— Да не за что. Вот, возьмите, — я протянула ему тетрадь. Я видела в его глазах тысячу вопросов. Да что там в глазах — он сейчас весь состоял из вопросов. Что ж, я тоже еще совсем недавно была сделана из них, и как-то выжила. Начнет допытываться — просто повернусь и уйду. Но он, кажется, и сам понял, что спрашивать не надо.

— Может быть, я могу вам чем-то помочь?

— Могли бы помочь с чемоданами, я как раз уезжаю. Но думаю, вам лучше не появляться у главного корпуса.

…

Вынести вещи на улицу мне помог Шалом.

— Так и поедете на ночь глядя? — спросил он. — Может быть, останетесь уже до утра?

Я поняла, что он сейчас остро мне завидует, и вспомнила эту ревность к отъезжающим. Чужие чемоданы, стоящие на перроне, — они всегда кажутся надменными и нарядными. А как жадно рассматриваешь все эти ручки, никелированные крючки и полочки в вагоне — особые, которые полагаются почему-то только пассажирам поездов. Никакая сила не заставила бы меня задержаться здесь и на пять минут.