Грим - Никита Никуда

- Вы что, не могли на законных основаниях приобрести? - напустился полковник, когда Антон, бряцая ключами, спустился вниз.

- Оформлять будешь неделю, - огрызнулся Антон. - А так тихо и безо всяких хлопот. Не говоря уже о том, что дешевле. Да и нет на рынке подходящей вместительности.

- На краденой далеко не уедешь.

- А нам не далеко, - успокоил Антон. - До места вашей погибели. А дальше все равно глушь непролазная, машину придется бросать.

Погрузка имущества заняла с четверть часа. Салон оказался весьма плотно набит. Значительную его часть заняли балахоны, продолжая вонять. От них решили избавиться по пути.

Соседний дед, ищущий развлечений на безлюдной улице, подошел, сказал:

- Тут участковый вчера пробегал. Спрашивал про тебя участливо. Так что доложить? Вернешься к утру?

- Поживем - увидим, - ответил Антон.

- А может, и не увидим, - загадочно пробормотал дед.

- А может, и не поживем, - сказал матрос.

- Так далеко ль отправляетесь? - спросил тогда дед, избегая околичностей.

- Насколько хватит топлива и трансмиссии, - ответил ему матрос.

- А то если вы мимо Семиверстово, то и я бы с вами.

- Мимо, Агромадыч, мимо. Но тебя мы с собой не возьмем. Привет! - присел перед собакой деда Антон, гладя ее. - Или Прощай?

- Успеешь, дед, в свое Селиверстово, - сказал матрос, не вполне расслышав географическое название, приняв, таким образом, населенный пункт за населенное другими обитателями кладбище. - У человека, дед, всего по два. Две руки, две ноги, два глаза. И две дороги: рай, ад. В раю скучно, в аду страшно. А здесь тебе всего помаленьку. Живи.

- Зайдемте, господа, в дом. Присядемте на дорожку, - сказал доктор. - А лучше приляжем, - добавил он, когда все вошли. - Сделаем по уколу на всякий случай. Вдруг опять кто-нибудь окружит и нападет.

- Буйно не будет? - спросил матрос, но медицинскому вмешательству противиться не стал.

- А где, господа, поручик наш?

- Опорожняется от пирожных. Кюхля!

Антон в последний раз оглядел дом, в котором жил и боролся за существование. Грусти в груди не было. Дядя - где его носит досель? Семеро одного не ждут. Выходя, он сорвал с калитки подкову, бросил ее в салон.

- Ну что, иммортели червивые, семь чудес того света, в путь? - сказал матрос.

Антон сел за руль, а отъезжая услышал за спиной дребезжащий старческий тенорок.

- Смекнули, значит! Смикитили! - кричал его сосед Агромадыч, почему-то грозя вослед кулаком.

Проехали улицу до конца. Пес, проводив их до околицы, повернул обратно. Тень дважды обогнула башню с тех пор, как мимо нее провожали Антона скорбящие, и лежала теперь параллельно дороге, словно указывая путь. Миновали дорожный знак с перечеркнутым названием Съёмска.

- Отныне именую тебя город Съёбск, - сказал матрос. - И никогда в тебя не вернусь.

Доктор заинтересовался аптечкой, вынимая и по очереди рассматривая ее содержимое: валидол, анальгин, йод и пр.

- Презервативы отдайте мне, - потребовал матрос. - Вдруг внезапно возникнут возможности. Имея слабый организм, склонный к венерическим... Или вам тоже, поручик, парочку?

- Какая мерзость, - сказал Смирнов, словно прибыл сюда из золотого века.

- А противогазы есть? Или только противозачаточная защита? - не унимался матрос.

Роща, где поселились грачи. Кладбище, где окопались покойники, стали станом кресты. С асфальтированной - на проселочную, с проселочной - на ухабистую: у погоста колея раздваивалась, и правая, менее накатанная, уводила за мост.

- Мертвые налево, живые направо, - сказал матрос.

- Не кощунствуйте, - строго отнесся доктор. - Здесь люди смертию спят.

Машина замешкалась. Антон вильнул влево, это вышло непроизвольно, и он нахмурился.

- Прах к праху. - Матрос заерзал. Ему не сиделось. Словно бес беспокоил, вселившись в него, словно в нем черт ёрничал, нервничал.

Антон выправил руль. Миновали кладбище. Роща, крича грачами, рванулась вслед. Минуя овраг, все невольно взглянули влево, но с дороги братской могилы не было видно.

Облака, обласканные солнцем, что клонилось низко, закрывали правую часть горизонта. Ближний край гряды еще отливал серебром. Извилистая полоса светлой зелени выдавала русло реки, а далее - более темным, сплошным широким мазком была обозначена кромка бора. Давно заброшенная, поросшая травой колея уводила к речке, и за мостом - терялась в ковылях колея. День уползал на запад, по мере того как солнце клонилось ниже, меняясь в лице. Удлинялись и тени.

Невесомый, несомый ветром, волочился по полю прошлогодний куст. Он уткнулся в невысокий ковыль и замер у самой обочины, уступая дорогу автомобилю. Вслед за ним тем же порывом ветра принесло пряные запахи.