Алексей Каплер - «Я» и «МЫ». Взлеты и падения рыцаря искусства

– У вас в Москве есть к кому поехать?

– Есть… У меня здесь сестра… А… что? Почему?

– Вас сегодня освободят.

В тот же день Каплер вышел из тюрьмы. В газете на уличном стенде он прочитал сообщение об аресте Берия. Сел на скамейку в маленьком сквере возле памятника Воровскому и… заплакал.

Но все это было потом. А тогда, в 1950 году, мы гуляли после работы по зоне, и он рассказывал мне историю, одна другой смешней и интересней. Ни разу я не слышал от Каплера жалоб на судьбу, ни разу не сказал он ни о ком злого слова.

Осенью 56-го мы вернулись в Москву. В первые же дни Алексей Яковлевич познакомил нас с Юлией Друниной – любовь к ней осветила всю его послелагерную жизнь. Каплер уже вовсю действовал в кинематографе: экранизировал два романа К. Федина, написал сценарий кинокомедии. Первые два фильма были уже готовы, третий снимался. Но главным его занятием была опека над начинающими сценаристами. Предельно, нет, беспредельно доброжелательный и увлекающийся, каждые полгода он провозглашал, подобно Стасову: «Новый гений на Руси народился». Чаще всего гений оказывался не таким уж и гениальным, но это Алексея Яковлевича не расхолаживало. Вот и нас с Дунским он привел за ручку на «Мосфильм», помог заключить первый договор.

…Хотелось бы остановиться на одной яркой, хотя далеко не главной странице биографии Алексея Яковлевича. Страничка эта называется «Кинопанорама». За последние годы перед телезрителем прошло много ведущих, но никто из них не смог приблизиться к популярности Каплера. Секрет, вероятно, заключается в том, что Алексей Яковлевич с его красивым добрым лицом, с его карими глазами (которые каким-то необъяснимым образом были одновременно и веселыми, и грустными) обладал тем природным шармом, которому были покорны все возрасты многоликой телевизионной аудитории… Нет, этого было бы недостаточно. Его отличала та непринужденность, та ясность речи, которая позволяет говорить о самых сложных вещах самыми простыми словами. Он беседовал с телезрителями не как экскурсовод по истории кино, а как милый разговорчивый гость, которого с нетерпением ждали в миллионах домов, раскиданных по всем уголкам страны. И не последнюю роль, нам кажется, играло то обстоятельство, что Каплер был немолод. О тех далеких временах, когда кино было, пользуясь каплеровским выражении, «в младенческом возрасте, даже говорить еще не научилось», рассказывал телезрителям человек, сам создававший историю нашего кино вместе с другими замечательными художниками. Каплер рассказывал о своих соратниках как равный – с уважением, любовью, даже восхищением, – но никогда не снизу вверх.

А с каким доброжелательством он представлял зрителям «Кинопанорамы» никому не известных, еще только начинающих режиссеров, актеров, сценаристов. Он радовался каждому успеху, даже обещанию успеха. И счастлив был объявить на весь мир о рождении нового таланта. Чаще всего предсказания сбывались, иногда Каплер оказывался плохим пророком, – но все равно до самых последних дней жизни он оставался таким же восторженным открывателем молодых дарований, бескорыстным их покровителем.

…Есть на окраине Москвы, в Матвеевском, сад – вернее, будущий сад, где тоненькие деревца только застолбили за собой место жительства, но еще не превратились из саженцев в настоящие деревья. Там, в теплый осенний день, мы гуляли с Алексеем Яковлевичем и его женой Юлей по аккуратным дорожкам, вспоминали прошлое, говорили о кино и почему-то о старом цирке. Все было как раньше, все было хорошо, кроме одного: Юля знала, что Алексею Яковлевичу осталось жить один-два месяца, знали это и мы. А он не знал…

И вот звонок из больницы: только что скончался Алексей Яковлевич. Умер сразу, без мучений – последняя удача в его судьбе…

Мы стояли над гробом и думали: место, принадлежащее именно Каплеру, никому больше, осталось в советском кино вакантным. Таким и останется.

Мы познакомились летом 1955 года в помещении старой Сценарной студии, которая тогда размещалась в Малом Гнездниковском переулке. Еще издали увидев его, кто-то сказал:

– Смотрите – Каплер!

Имя это для нас, начинающих кинематографистов, уже тогда было овеяно легендой. Блестящий успех в кинематографе 30-х годов. Родоначальник Ленинианы. Жестокие превратности судьбы – так и хочется сказать: справедливо ласковой и несправедливо жестокой! – как-то все это отразилось на Алексее Яковлевиче?