Юрий Азаров - Групповые люди

— Какого материала?

— Материала, который компрометирует работу органов…

— Вот уж я об этом не думала. Если хотите моего честного, признания, то меня волновала чисто психологическая сторона подобного рода явлений…

— И какая это сторона?

— Ну что я буду разъяснять столь квалифицированному работнику…

— И все же?

— Ну хотя бы вот это явление дружбы-вражды. Меня интересовал разрыв дружественных, родственных, одним словом, близких человеческих отношений…

— Разрыв во имя великой цели, — подсказал Копыткин.

— Это не всегда было так…

— А это? — и Копыткин протянул мне новые листочки.

Это были странички из книги ответственного работника НКВД Закавказья С. Газаряна, которого в 1937 году подвергли нечеловеческим испытаниям. И самое страшное-то, пытали его бывшие сослуживцы, друзья. Следователь Айвазов сказал Газаряну:

— Протокол на столе. Надумаешь — подпишешь. Бригада свою работу знает.

И ушел.

"… "Бригада" пришла. Их было пять человек. Первым вошел Яков Копецкий. Он — старый работник НКВД, мы хорошо знали друг друга. Высокого роста, здоровый. Он был очень нервный человек, его называли "Яша-псих". Он знал об этом, но не обижался. За ним вошел Иван Айвазов, младший брат Гургена Айвазова. Он тоже несколько лет работал в органах и хорошо знал меня. Третьим был один из младших работников особого отдела, в прошлом курсант межкраевой школы. Верзила с большими черными глазами, длинными усами. У него почти не было лба, чуть ли не сразу над бровями начиналась густая черная шевелюра. Фамилию его я забыл. Последние двое были практикантами межкраевой школы. Один из них держал ведро с "инструментами", как они говорили.

Да, ничего не скажешь, все на подбор, сильные, крепкие.

— Ого! Вот кого мы будет обрабатывать сегодня, — сказал Копецкий. — Это мы с большим удовольствием.

Я остался сидеть. Они окружили меня. Копецкий сзади взялся за ворот рубашки, поднял и сильным движением толкнул меня в середину комнаты. Кто-то сильным ударом ноги сшиб меня. Я упал… Третий стаскивал с меня брюки… Я вспомнил Багратиони, которого привели в камеру без брюк, в одних трусах.

Пытка началась.

Пять человек ожесточенно били. Били кулаками, ногами, розгами, шомполами, туго скрученными в жгут полотенцами, били чем попало, куда попало: в голову, в лицо, в спину, в живот… Больше всего по ногам. Кто-то заметил, что у меня больные ноги, и тогда стали бить по ногам…

— Мы сейчас поправим тебе ноги!

И били, били. Чем больше били, тем больше зверели. Больше всего злило их то, что я не кричал.

— Будешь кричать? Будешь орать? Будешь просить пощады?! — ругал Копецкий и бил, бил…

Сколько били, я не знаю.

— Ну, ребята, перекур, — скомандовал Копецкий.

Свежая сорочка превратилась в окровавленные клочья. На полу лужа крови, лежу в мокром. Глаза заплыли. С трудом приоткрываю веки и как в тумане вижу моих палачей.

Курят, отдыхают.

Ругаются отборной площадной руганью, оскорбляют, издеваются, хохочут…

Кто-то приближается ко мне, и тут же что-то очень больно обжигает тело. Вздрагиваю от боли и, чтобы не закричать, стискиваю зубы. А они хохочут… Потом еще ожог, еще… Понял. Тушили папиросы о мое тело…

Перекур кончился, и избиение продолжалось с новой силой.

Странное ощущение. Удары становятся ожесточеннее, а боль ослабевает. Когда прихожу в себя, чувствую запах медикаментов, что-то белое маячит перед глазами.

Так. Значит, я потерял сознание и меня приводили в чувство.

— Я пошла, все в порядке, — говорит сестра. "Все в порядке"! Значит, можно начать все сначала. Но "бригада" курит. С ужасом думаю, что снова будут тушить папиросы о мое тело. Ожог папиросой очень болезнен, все тело горит от первых ожогов, неужели еще? Да. Кончающий курить подходит, обязательно оскорбляет, тушит папиросу, ругается, плюет и отходит, чтобы уступить место другому.

Все чередовалось в определенной последовательности. Избиение, перекур, тушение папирос, снова избиение, обморок, приведение в чувство, снова избиение, тушение папирос…

Уже светает, но "бригада" все "трудится" и "трудится".

Явился Айвазов.

— Ну, ребята, идите спать, — сказал он, поздоровавшись. — Что ж, работа налицо.

"Идите спать". Значит, "бригада" работала ночами, а днем отдыхала.

"Бригада" ушла.

— Так будет каждый день до тех пор, пока не подпишешь. Понял?

Айвазов позвонил в комендатуру.

— Пришлите выводных, два человека.

Точно так, как вчера было с Багратиони, два вахтера приволокли меня в камеру…