Яков Арсенов - 76-Т3

Исполнительный Бондарь пошел к Фельдману. После обеда Фельдман замещал председателя профкома и отвечал за финансы. Бондарь бросил на него ретроспективный взгляд и потребовал денег на закупку аппаратуры. Услышав сумму, которую запросил дискжокей, Фельдман пришел в ужас:

— Ты понимаешь, что говоришь! На такой капитал можно всему потоку материальных помощей навыписывать! Все это заманчиво, я бы даже сказал прогрессивно, но не по карману нашему профкому! Половину — куда ни шло… а столько?! Я даже не знаю… — Фельдман торговался как частный предприниматель. На него иногда находило. Он начинал считать себя хозяином всего профсоюзного имущества и наличности. Симптомы деловитости проявлялись в нем все с большей силой и грозились перерасти в хроническое неуважение к простому люду.

Привстав на цыпочки, Фельдман бродил из угла в угол, то и дело закладывая руку за спину. Постоянное стремление стать повыше, как в прямом, так и в переносном смысле, привело к тому, что он научился перемещаться по плоскости на кончиках пальцев без всяких пуантов. Он проделывал это совершенно незаметно для окружающих, только походка стала пружинистой и крадущейся. С помощью столь незатейливой уловки в модернизации фигуры Фельдман прибавил три сантиметра в прямом смысле и ни вершка в переносном.

Сошлись на половине. Бондаря это устраивало, он заведомо завысил требуемую сумму вдвое, и вышло как раз то, что нужно.

Под дискоклуб профком отвел «аквариум» — стеклянный параллелепипед, притиснутый к торцу главного корпуса. По проекту помещение задумывалось как студенческое кафе, но было пущено под бельевой склад. Если бы не Татьяна, неизвестно, смогли бы перетащить в подвал расползавшееся в руках тряпье. Бондарю пришлось пообещать ей место внештатной официантки. Не сейчас, к весне.

Забелин вызвался быть мастером по световым эффектам.

Вскоре дискоклуб «Надежда» был готов к пробному приему посетителей. Объявление гласило: «По причине небезразмерности зала приглашаем не всех желающих. Билеты в профкоме. За справками никуда не обращаться».

Перед распродажей билетов Бондарь приказал Фельдману:

— Распространяй по принципу равного представительства. Чтобы дам было столько, сколько мужиков. Иначе будет провал.

— Хорошо, — сказал Фельдман и запустил в ход свой обычный трюк. В результате основная часть билетов разошлась по блату. Поток просителей не кончался. Фельдмана брали за кадык. Несмотря на изворотливость, он не мог обеспечить очередь длиною в коридор.

— Вас же пять тысяч, а зал вмещает всего полсотни! - объяснял он и трусился. Он не выполнил указание Бондаря по паритету полов и опасался, как бы жизнь не сделала на талоне его совести очередного прокола. Татьяна решила попасть на первую дискотеку стопроцентно. Раздвинув толпу, она прощемилась в профком, затащила Фельдмана в пустую комнату, заперла на шпингалет дверь и стала смотреть в упор. Фельдман опустился с цыпочек на пятки и с перепугу отдал свой билет. Татьяна выдула из груди воздух, который безвылазно клубился в ее гребцовских легких минут пять, и молча вышла.

Немало почитателей увела «Надежда» у «Спазмов» своим дебютом. Мелодии, от которых раздувались стекла «аквариума», были немножко громоподобнее, чем те, что возделывали Бирюк с Гриншпоном на своем музыкальном участке.

— АББА? Нет? Значит, Бонни М, — угадывал Пунтус, поправляя очки.

— Бонни М? Нет? Значит, АББА, — вступал в разговор Нынкин через полчаса.

В окрестные магазины завезли елочные украшения. Новым годом пахнуло более свежо и остро. Остатки неяркого декабрьского света пробивались в 535 сквозь призму бутылок в межрамном пространстве и рассыпались по стенам всеми цветами побежалости.

— Подлетаем к проксиме Центавра, — комментировал Решетнев, поглаживая разноцветные отсветы напитков на иллюминаторах. — С музыкой вроде наладили. Чтобы сочельник был действительно звездным, необходимо решить проблему женщин на ночь. На новогоднюю ночь, — сделал он вид, что поправился.

— Пусть Мурат смотается в педыню, — надавил Рудик.

— Слышь, мушкетер, как там у тебя дела с Нинелью? Пригласил бы ты их, что ли, всех сразу…

На такой вопрос Мурат мог ответить только письменно. Он не вникал, что за чувство возникало к Нинели. Просто загонял в мыло пару-тройку таксомоторов в день, чтобы видеть подругу из неродственного вуза непрерывно. Если свиданию мешала тренировка, направлял любовь на противника и изрешечивал его рапирами.