Андрей Константинов - Не гламур. Страсти по Маргарите

Я тогда аж кофе поперхнулась. Особенно когда представила, какое лицо будет у моей благовоспитанной Ба, интеллигентки в – надцатом поколении, когда она об этом узнает.

– Мужик, как тебя там… Я тебе, конечно, благодарна, что спас вчера нас от этих ублюдков. Но не настолько, чтобы плясать стриптиз в твоем кабаке каждый вечер.

– Ну, зачем стриптиз, дорогая. У меня приличное заведение, а у тебя отличные данные. Ты станешь звездой.

– Звездой танцпола? У меня что, на лице написано «ПОЛНАЯ ДУРА»?

– Ты не полная дура, дорогая. Ты – красивая женщина, а это обязывает. На всякие крема, помады, шпильки-булавки денег много надо. Ты ведь студентка? Живешь с бабушкой…

– Я что, вчера еще и исповедаться успела?

– Ну, исповедаться не исповедаться, а кое-что рассказала. Мне что, надо было тебе рот заткнуть?

– Ладно, извини, погорячилась.

– Дорогая, я ответа не жду прямо сейчас. Ты подумай, подумай. Я с деньгами не обижу. Через год сможешь машину себе купить, не придется больше по подворотням ходить. А то ведь я не смогу всегда проезжать мимо. Будет жаль, если такую красоту кто попортит.

Азамат не выдержал и погладил меня по коленке. Неприятно мне не было. Хотя, честно говоря, к кавказцам я не благоволю. Но Азамат уже достаточно жил в Питере, чтобы не быть похожим на продавца арбузов.

Думала я недолго. То ли лесть подействовала, то ли ожидание больших денег за то, что я и так вытворяю практически через день на дискотеках города. Не знаю. Короче, я согласилась и до сих пор не жалею. А вот перед первым выступлением волновалась так, что бегала в дамскую комнату раза три, пока в желудке не осталось ничего, кроме желудочного сока. Костюм, который шеф заказал по моему эскизу, нестерпимо жал. Потом мне стало казаться, что я забыла все па номера, потом, что выбрала не ту музыку и вообще слишком толстая, чтобы выставлять свое тело напоказ. Слава богу, что меня тогда поставили в самом конце программы. За четыре часа я просто устала волноваться. Когда вышла на сцену, мне уже просто хотелось, чтобы все поскорее кончилось. Выступление приняли на «бис», а я после этого отсыпалась целый день. У меня, кстати, всегда так: если сильно перенервничаю, сразу хочется спать.

Так меня и взяли в штат «артистической труппы».

Азамат меня берег. В постель не тащил, от поклонников таланта оберегал. Пока не купила машину, после каждого выступления возил меня домой. Видно было, что нравлюсь я ему сильно. Кончилось тем, что я сама сделала ему предложение, от которого он не смог отказаться. Роман был красивым, но недолгим. Мужиком он был классным, но нудным: напившись, замуж звал, проспавшись – боялся, что я ему об этом напомню, и начинал придираться по пустякам. Ну, я его как-то раз и послала. Аккуратненько так. Азамат мой отказ принял спокойно, после чего наши отношения перетекли в приятельско-рабочие.

Когда мы с девчонками решили организовать журнал, я договорилась с ним, что буду выступать раз в неделю, зато номер сделаю забойный. Обещанный номер действительно стал хитом. Ну, на то я и Леди Совершенство. Так меня всегда звал Илья Рожнятовский, мой старинный приятель. Приятелем он, конечно, был поневоле. Сколько я себя помню, столько Илюха был в меня влюблен. В школе он, по любви, давал мне списывать контрольные. В универе он, по любви, писал за меня курсовые. Короче, был моей «надежей и опорой», моей головой. Хотя почему был?.. Об Илье думать не хотелось. Я еще не придумала, как буду с ним расплачиваться за сделанное мне одолжение. Тоже по любви. А вот то, что придется расплачиваться, это точно.

От печальных мыслей меня отвлек властный оклик Риты:

– Все, девчонки, время пошло. Звони, Роза. Откуда наша Роза-Кларисса знала номер телефона Нонны, жены «клиента», я так и не смогла понять. Не в постели же он ей его продиктовал.

– Алло, Нонна Михайловна? Нонна Михайловна, это Лариса. Я сменная воспитательница в садике, куда ходит ваш сын. Вы только не пугайтесь. Дело в том, что Славик немного приболел.

Даже я с переднего сиденья услышала, как Нонна заверещала в трубку. И на несколько секунд мне, бездетной свиристелке Нике Стрельцовой, стало ее безгранично жаль. Но отступать было уже поздно. А осадок горечи, как после «Кровавой Мери», осел песком на желудок.

– Нонна Михайловна, мы отнесли его в медпункт. Да, сам он дойти не смог. Его тошнит все время, но, понимаете, он все то же, что и остальные дети, ел. Тут доктор спрашивает, что он ел дома?

На том конце трубки Нонна, по-моему, начала плакать. Я опять закурила. Какая это сигарета по счету за сегодняшнее утро? Шестая? Судя по всему, от такой поганой жизни я не только морально, но и физически деградирую. Так, расклеиваться нельзя. С пацаном все в порядке, а вот девчонки, Ольга с Катюшей, там, наверное, с ума сходят. Не ной, Ника, не ной! Только твоих соплей в этой трагикомедии не хватает. Ты – статист, вот и жди своего «кушать подано». Я выкинула сигарету в окно.