Ромен Гари - Белая собака

Уважаемый сын экс-короля Востока, если вы читаете эти строки, не сомневайтесь, я не позволю себе утверждать, что вы оказались на моем пути по замыслу ЦРУ или ФБР. И вообще, ситуация вполне естественная: я с чемоданом в руке несусь вперед как безумный, чтобы не опоздать на самолет и не пропустить революцию в Париже, но меня перехватывает красивый молодой человек, которому никак не дашь его сорока лет, с аббревиатурой KLM в петлице. Ему поручено встречать в аэропорту иностранных пассажиров, объяснил он. Очень хорошо, спасибо, все в порядке, но у меня самолет через десять минут… Успокаивающее величественное движение рукой. Не беспокойтесь, вы не опоздаете, присядьте, у вас еще много времени… Я сел. Раз уж нужно быть встреченным или схваченным, пусть так и будет, может, так и надо. Все-таки из всех пассажиров, которых здесь прошло тысяч двадцать, обласканным оказался именно я. И почему он носит аббревиатуру KLM, если ему поручено встречать иностранцев? Он представился и протянул мне свою визитную карточку. Принц. В точности так: сын экс-короля Востока, ни больше ни меньше.

Что вы думаете об Америке, о бедности в Америке, о невероятной нищете американских негров? Вот так, в лоб, без лишних разговоров. Я был ошеломлен. Господи, принц, вы что, собираетесь мне рассказывать, что в Америке есть нищета, а у американских негров трудности? Вы понимаете, что у меня через пять минут самолет, а до терминала нужно брать такси? Он успокоил меня жестом аристократической (слово простолюдина) руки. Не волнуйтесь, вы будете вовремя. Итак, вы не особенно интересуетесь проблемой чернокожих в Соединенных Штатах?… Принц, ответил я, я голлист. Поэтому политически я приближаюсь к правым радикалам. Клянусь вам, Америка может спать спокойно. А что еще хорошенького в стране Киплинга?… Значит, за время вашего пребывания в Соединенных Штатах вы нисколько не интересовались этой суетой вокруг негров и не были в нее вовлечены?… Я взглянул на часы. Самолет только что улетел. Я пропустил свою революцию. Я встал. Он остался сидеть. Очень непринужденно. По-королевски. Идиотская ситуация.

— Ё-мое, — сказал я. Когда во мне начинают бродить провинциальные соки, на моих губах распускаются цветы просторечия.

Но августейшие уши умеют не слышать неизящных выражений.

— Вы верите в повстанческие движения в Америке?

— Послушайте, — сказал я. — Давайте fifty-fifty.

— В каком смысле?

— Предлагаю договориться. Пятьдесят на пятьдесят. Вы оставите меня в покое и дадите свой адрес. Я дам вам свой. Вы вышлете мне полный список вопросов, я обязуюсь на них ответить. Слово гол-листа. Вы же знаете, де Голль не заключает сделок с собственной честью.

Он без колебаний взял визитную карточку и надписал в уголке адрес. Но это был еще тот адрес. Он просто указал: передать через «Чейз Манхэттен банк». Абонементные ящики, что может быть проще.

Машинально я снова взглянул на часы:

— Я пропустил самолет.

Он встал, снисходительно улыбаясь, и сделал небрежный жест светского человека, уверенного в своих слугах.

— Вовсе нет, — сказал он. — Поезжайте. Вас ждет машина…

«Тысяча и одна ночь», честное слово! «Тысяча и одна ночь», взмах волшебной палочкой — и чудо произошло. Самолет меня дождался .

Принц, если вы читаете эти строки, знайте: я романист. У меня переизбыток воображения. Допустить, что вы тайный агент, было бы чудовищно и свидетельствовало бы о разнузданной и нездоровой фантазии. Вы просто живое доказательство того, что над нами все еще витает магия «Тысячи и одной ночи». Наследник Гарун аль-Рашида, вы — добрый гений, присланный какой-то благосклонной ко мне силой, чтобы задержать вылет на двадцать минут и подарить нам дружескую беседу.

Переполненный отбросами Париж вывернуло наизнанку от мощного приступа искренности. Как будто революция заставила город покаяться. Кравица, репортера станции KLX, которому я на время предоставил свою квартиру, дома не было, но всюду валялись его звуковые пленки и аппараты. Я поставил наугад одну и услышал взрывы и крики: «Сволочи! Сволочи! Бей его!» Кто-то стонал. «Мои глаза, мои глаза…» Кравиц коллекционирует записи. В его сонотеке в Магнолии я слышал последний вздох умирающего, записанный во Вьетнаме; на ленте было написано: «G.I. dying, Tet offensive, Battle of Saigon» [30] Рядовой умирает. Наступление в месяце «тет». Битва за Сайгон. . Я поставил еще несколько пленок: крики чаек, шум волн, женщина в момент оргазма… Биафра, 1968: лента перематывалась, но я слышал только тишину. Ни одного звука, ни одного крика, полная тишина… Поверьте, это подстегивает воображение…