Леонид Рудницкий - Бомж городской обыкновенный

– Почта. Газеты, журналы, письма. Открытки. Помнишь, были такие заснеженные елки со звездами или цветущие яблони на Первое мая.

Она все поняла.

– Нет больше того ящика, Витя, – сказала она мягко, как больному ребенку, стараясь не огорчить его печальным известием.

– И больше не будет? – спросил он в отчаянии.

Ему показалось, что ее слова оборвали веревочный мостик, на котором он раскачивался над пропастью, и он летит в бездну:

– Нет.

– Но он мне нужен. Ты даже не представляешь как.

– Мне очень жаль.

– У меня больше ничего нет.

– Возможно, тебе это только кажется. Витек помолчал.

– А у тебя был такой?

– Конечно.

– Ты часто вспоминаешь детство?

– Очень.

– И я. А еще я боялся в детстве умереть.

– Я и сейчас боюсь.

– А я уже нет. Я, может, и умру скоро, – вдруг выпалил Витек неожиданно для себя.

– Не говори так, – встревожилась она. – Ты не болен?

– Нет. Но умирают не только от болезней.

– А от чего еще?

– От одиночества.

– Ты не один, Витя. Звони мне, когда тебе плохо.

– Спасибо. А когда не очень плохо?

– Звони, когда захочешь.

– Хорошо. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи!

Витек закончил первый круг на Садовом и вздохнул с облегчением. «Осталось девять», – подумал он. На первый взгляд, казалось, что это много, но теперь дело должно было пойти быстрее – никто больше не мешал.

Пройдя этот круг, Витек понял, что Садовое дает представление о всей Москве. Если человек никогда не бывал в столице и времени для ознакомления с ней у него не хватало, ему достаточно было проехаться по Садовому, чтобы увидеть целостную картину города. Такое путешествие показывало гостю московский размах. Поняв этот размах, легко было понять и всю Москву.

По Садовому гуляют мало, это не Арбат и не Тверская. Оживленно только у станций метро, а дальше опять малолюдные тротуары. Даже днем на них немного народа, а ночью так и вообще никого. По Садовому больше ездят. Огромные транспортные потоки повергает в уныние любителей чистого воздуха и тишины, когда они смотрят на окна здешних домов. Сразу становится понятно, что эти окна открывать не стоит ни днем, ни ночью, а тихо здесь не бывает никогда. Разве что с двух часов ночи до четырех утра, да и то это не тишина, а всего лишь относительное затишье.

Только обойдя Садовое кольцо, Витек понял, в каком большом и богатом городе он бомжует. И еще он понял, что ничего от этого города не получил, кроме, разве что теплого воздуха из метро. Все огромные денежные потоки со свистом проносились мимо, а ему не доставались даже крохи.

За проведенные здесь годы он не смог не то что окунуть в них руки, но даже подобраться к ним чуть ближе, чем на расстояние пушечного выстрела. Да и ему ли, презираемому всеми бомжу, было мечтать об этом? И только теперь глаза у него открылись и ему захотелось что-то делать. Он пожелал не денег, хотя и их, конечно, тоже, но самой жизни со всеми ее атрибутами. Он боялся себе в этом признаться, но это было так. Слишком долго он убеждал себя в обратном – в том, что ему никто не нужен и ничего не нужно. Общество отказалось от него – тем лучше, он отказался от общества. Теперь он хотел обратно в общество.

Он дошел до Крымского моста и задумался, стоит ли сегодня начинать новый круг. Он устал, но настроение было бодрое. Ему хотелось новой жизни, а для этого нужно было поскорее разделаться со старой.

Следовало торопиться с обходами. Пока Луна в Раке или Лев в Козероге, или гол в штанге. Так, кажется, говорил Профессор, а ему Витек верил.

Он вздохнул и пошел на новый круг. Он миновал Академию МИДа, но не стал рисовать на ней знак, потому что она хоть и стояла фасадом к Садовому, но далеко и адрес имела по Остоженке – Остоженка, 52, без дроби. Значит, к Садовому вообще не относилась – ни к Крымскому Валу, ни к Зубовскому бульвару. Ну и хрен тогда с ней, ему же лучше, не надо ноги топтать.

Он прошел под эстакадой, по которой Остоженка переходила в Комсомольский проспект, и оказался на Зубовском бульваре, напротив станции метро «Парк культуры». Станция была еще закрыта, и возле нее – ни души. И с его стороны улицы не было никого. Вот и славно. Витьку больше нравились полностью пустые улицы, чем когда на них встречались редкие прохожие. Идет такой издалека тебе навстречу, а ты гадай, есть ли в нем опасность или нет. То же самое, когда тебя нагоняют сзади. На фиг! Лучше, когда нет никого. Кстати, что там сейчас сзади? Пару минут назад никого вроде не было, но нужно посмотреть еще раз.