Леонид Рудницкий - Бомж городской обыкновенный

Через неделю работа была закончена. Утром в воскресенье он собрал листы, сложил их вместе и пошел на кухню. Там Нина, прикрыв дверь, чтобы не мешать ему звоном кастрюль, готовила обед.

Он распахнул дверь и с порога объявил:

– Вот, все готово!

Кухня внутри почему-то оказалась ментовским автобосом. Автобус был пуст. Перед ним стоял Иван в зимнем камуфляже и смотрел на него колючим взглядом.

– Очухался, бомжара? – спросил он недружелюбно. – Это хорошо. А то я уж думал – тебе кранты.

Листы выпали у Витька из рук и разлетелись по полу.

– Ты чего, Ваня? – спросил он, чувствуя, что произошла катастрофа.

– Для тебя я – Иван Петрович! – отрезал тот. – А откуда ты знаешь мое имя?

– Так мы же с тобой вместе два месяца на решетке кантовались, – пролепетал Витек.

– Мы с тобой? – тот смерил его полным презрения взглядом. – Ты хочешь сказать, что я бомжевал? Да ты в своем уме, убогий? Я тебя в первый раз вижу – это раз! Я офицер милиции – это два! Понял?

– Понял. А как же Пяндж?

– Какой еще Пяндж?

Витек совсем смутился:

– Ослик, который твой сын.

– Мой сын – осел? В каком это смысле?

– Ну, – Витек уже и не рад был, что завел речь о Пяндже, – с копытами такой и с хвостом.

Иван навис над ним, как готовая обрушиться пятнистая скала. Витек втянул голову в плечи и попятился.

– То есть ты хочешь сказать, что я трахал ослицу?

– Ну ты же сам рассказывал.

Иван машинально нашарил на поясе дубинку. Витек обмер. Иван передумал, но руку с дубинки не убрал.

– Ты нарываешься на большие неприятности, бомж, – сказал он угрожающе. – Ты оскорбил меня – назвал бомжом и зоофилом, а моего сына – ишаком. А я, между прочим, при исполнении. За это тебе могут влепить срок.

Витек испугался. Он чувствовал, что делает одну глупость за другой, но не мог остановиться.

– Так я же по-дружески, – пролепетал он.

– Ты мне, блядь, не друг! – рассвирепел Иван. – Говорю же тебе – я первый раз тебя вижу!

Витек не поверил.

– Ваня, – сказал он, – ты решил меня разыграть? Но зачем же так жестоко? Я ведь тоже человек, хоть и бомж! Я такой же, как и ты, только у меня нет дома – вот и вся разница. Давай считать, что твоя шутка удалась. Посмеемся, хоть это и не смешно, и забудем. И все станет, как раньше. Ну?

В глазах омоновца промелькнуло сочувствие. Он начал понимать, в чем дело:

– Нет, мужик, это не шутка, – сказал он уже нормальным тоном. – И ты не был мне другом. Не знаю, может, ты и хороший друг, но чего не было – того не было. Тебе все померещилось.

Витьку опять показалось, что его столкнули с обрыва и он летит в бездну. Минуту назад у него было почти все, а теперь не осталось ничего.

– Как померещилось? – растерянно спросил он.

– А вот так. Попал ты мне под горячую руку и получил дубинкой по башке – вот и все дела. Ты вырубился, и я приволок тебя сюда, чтобы не затоптали. Хотел вызвать «скорую», а ты сам очухался.

– И ничего больше не было?

– Ничего.

– Совсем?

– Совсем.

У Витька вдруг заболела голова, и он поморщился.

– А куда ты меня ударил? – спросил он.

Омоновец поднял руку и показал на свой затылок, но не прикоснулся к нему:

– Сюда.

Витек потрогал затылок и вскрикнул от боли.

– Я не хотел, – сказал Иван, – так получилось. Извини.

Витек понял, что больше здесь делать нечего.

– Я пойду тогда? – спросил он.

– Иди. Может, все же «скорую» вызвать?

– Нет, обойдусь.

Он направился к двери.

– Погоди! – сказал Иван.

Он собрал с пола бумажки, приложил к ним сто рублей и вложил в руки Витька.

– Купи себе чего-нибудь выпить – полегчает.

Витек, пошатываясь, вышел из автобуса и побрел обратно к Пушкинской площади. Демонстрантов уже разогнали, и дорога была свободна. На воздухе ему стало лучше. Он рассеянно посмотрел на бумажки у себя в руках. «Жить без зубов – неудобно и стыдно», – прочитал он на одной из них. Это были листовки с рекламой зубной клиники, которые днем раньше он раздавал у метро и запас которых остался у него в кармане. Он бросил их в урну. Туда же улетела и Иванова сотня, лежавшая сверху. Витек хотел ее достать, но едва начал наклоняться, как стало ломить ушибленный затылок. Он махнул рукой и пошел дальше.

Иван стоял в дверях автобуса и смотрел ему вслед. «Чуть не убил бомжа, – подумал он. – Полегче надо в следующий раз. И откуда только он узнал мое имя? Может, слышал, как кто-то из наших назвал? Но он был тогда без сознания». Он так и не нашел ответ на этот вопрос.

Подошли остальные омоновцы, расселись на сиденьях, автобус тронулся. Он обогнал шедшего по тротуару Витька. Иван бросил на него последний взгляд. «Оклемается, – подумал он. – Зарастет, как на собаке. Бомжи – они живучие». Но на душе было скверно, как будто он обидел ребенка.