Валерий Вотрин - Безоар

Кладбище находилось в степи в нескольких километрах от города. Еще издали сквозь жаркое марево забрезжили белые купола мавзолеев и резные надгробия с полумесяцами. Здешняя земля не принадлежала комбинату, она вообще никому не принадлежала, как никому не принадлежала и сама степь. Хоронили здесь с давних времен, так как эту землю освящал прах двух шейхов и нескольких потомков пророка. Были здесь и более древние захоронения. По пути Яррет где-то раздобыл целый букет красных гвоздик, чтобы возложить его к подножию гробницы, про которую ему сказали, что она наиболее почитаемая. Возложив цветы, он некоторое время стоял, сохраняя на лице выражение серьезное и уважительное. Солнце палило его свекольную шею.

Роду Давлата принадлежал тут большой участок, на котором располагалось одиннадцать могил. Все это были захоронения старые, тут лежали деды и прадеды Давлата, люди, судя по надписям, солидные и уважаемые. Читать по-арабски Мурин не мог, но судил по длине каждой эпитафии. Коротко про уважаемого человека тут не напишут. Вид участка вызвал у консультанта понятный вопрос насчет того, как Давлату удалось склонить другие семьи, чьи предки захоронены на кладбище, к его новой роли. Тут выяснилось, что кладбище однажды уже выставлялось в виде залога. Правда, тогда кредит был погашен своевременно, а семьи даже заработали. Давлат опирался на принципы рыночной экономики, так как это созвучно нынешним временам, когда республика как раз переходит к рынку. А именно, чтобы завладеть компанией, нужно заполучить ее контрольный пакет. Самая середка кладбища принадлежит четырем семьям, самым уважаемым в области. На них пришлось бросить некоторые средства, немаленькие, по правде сказать, ну да это того стоило, а некоторые комиссии будут оплачены попозже …

Они шли по дорожкам, а сзади на почтительном расстоянии следовали служители кладбища. Временами Давлат через плечо подзывал какого-нибудь из них, чтобы тот рассказал историю того или иного захоронения. Солнце пекло, из степи задувал несильный, но очень горячий ветер, несущий с собой к тому же легкую желтую пыль. Взятые с собой бутылки с водой давно опустели, сама вода давно проступила потом и испарилась, и Мурин надеялся, что консультант скоро не выдержит и прервет очередную историю, и они поедут обратно восполнять запасы потерянной влаги.

Время, однако, шло, но Яррет держался. Рассказчика он обрывал в самом начале и строгим тоном спрашивал о стоимости того или иного надгробия, которые также были оценены во время приезда сюда банковских оценщиков. Яррет подозревал, что надгробия были недооценены. Выходило, однако, что надгробия стоили довольно высоко, даже очень высоко — если судить еще и по архитектурной ценности. Тогда Яррет перешел к главному — что произойдет, если кредит возмещен не будет, и кладбище… хм… придется выставить на торги. Давлат отвечал на это так:

— Кладбище, естественно, никто продать не сможет. Просто покупателя не найдется. Ну, а если придется все-таки выставлять его на торги, то семьи просто скинутся сколько надо и покроют убытки банка… Но, думаю, до этого не дойдет.

Консультант напирал. Глаза у него загорелись. Мурин видел, что он обнаружил какое-то несоответствие: вопросы его приобрели дознатческую пытливость, словно он хотел вытянуть из Давлата всю подноготную. По его просьбе тот привел примерные цифры доходов семей, которым принадлежали на кладбище самые большие и старые участки, а также размер их доли в общей стоимости залога. Яррет в ответ на его слова кивал и рассеянно водил взглядом по надгробным камням, точно ища подтверждения законности источников доходов семей в витиеватых арабских эпитафиях их уважаемых предков. Тем временем Давлат умолк. Молчал и Яррет, полностью уйдя в себя. Мурину, которому все хотелось присесть на чью-нибудь могилку и расслабиться, показалось даже на миг, что консультант задумался о вечном. Все остальные тоже молчали. Осталось только солнце и старые могильные камни.

Вдруг посреди этой тишины Яррет посмотрел вниз, на свои ботинки, и сразу же, будто увидев что-то такое, начал прощаться. Он поблагодарил оробевших служителей, пожав всем им руки и тут же их этим покорив. Давлату он сказал, что осмотр объекта и встреча с обслуживающим персоналом были весьма «полезны» для дальнейшего рассмотрения проекта и что сам объект произвел на него чрезвычайно положительное впечатление. Напоследок он улыбнулся всем и зашагал к выходу — предстояло еще осматривать производство. К тому же задул ветер, погнал пыль. Откуда-то принесло прыгающее перекати-поле и с силой ударило его в решетчатую кованую дверь одной из гробниц. Конские бунчуки на белых плитчатых куполах встали по ветру, как флюгера. Мурину наконец удалось взглянуть на ботинки консультанта. Они были густо покрыты желтой степной пылью.