Валерий Вотрин: Безоар

Они двигались вглубь двора, огибая грузовики. Для верности их приходилось ощупывать руками. В темноте с ними сталкивались рабочие, перетаскивающие туши. Когда это происходило, рабочие ругались, и Мурин громко им отвечал — он был рад отвести душу. Яррет молчал — он воспринимал все как должное. Ларисы не ощущалось.

Наконец подошли к входу в административный корпус. Здесь было посветлее, так что можно было разглядеть, что у входа стоят три фигуры. У них были одинаковые громадные животы и одинаковые, не вяжущиеся с этими жизнерадостными животами темные скорбные лица. Они были неподвижны и одеты в черное. Они выглядели хозяевами этого ущелья, и Мурин поклонился им. Фигуры поклонились в ответ. Это были иранцы, поставщики по предполагаемому проекту.

Внутри административного здания было тоже темно и холодно. Только на втором этаже, куда они поднялись по лестнице, стало посветлее и потеплее. Лариса уже ждала их здесь. Наверное, ей был ведом короткий путь через двор. Они вошли в большую клеенчатую дверь с надписью: «Директор». В огромном, жарко натопленном кабинете навстречу им поднялся маленький, очень уродливый человек в дорогом, превосходно сшитом костюме. Человек приветливо ухмылялся. Прежде чем здороваться с каждым из них, он привычным движением проводил рукой по поле своего шикарного пиджака.

Человека звали Давлат и он был директором Фарзандского мясокомбината.

…Не то чтобы это были переговоры. Такое пышное обозначение, характерное, кстати, для помпезного слога консультантовых меморандумов (название не менее пышное для обычной докладной записки), как-то не приставало обыденным встречам с заводским руководством в одинаковых до затертости кабинетах, что в меморандумах именовалось «дискуссии с менеджментом». Такие дискуссии обыкновенно порождали взрыв очередного необузданного условиетворчества Яррета, его меморандумы от раза к разу становились все более протяженными, сообразно с протяженностью дискуссий, а пресловутый их слог — все более тяжеловесным, изобилующим изысканными архаизмами. Иногда эти дискуссии с менеджментом, ход которых был более или менее предсказуем, именовались даже «ассамблеями».

Так или иначе, но оканчивались эти ассамблеи всегда по-разному, и в этом Мурин видел их главную изюминку. Раз или два он присутствовал на подобных встречах. Особенно запомнилась ему та, что была в прошлый раз, после которой сразу же поехали на объект. За кредитом обратилась фабрика по изготовлению музыкальных инструментов в целях модернизации своего существующего производства. Яррет был настроен положительно, с довольным видом осматривался, показывал большой палец сонным рабочим, шутил, что для достижения рентабельности нужно поставить на поток производство органов, и тогда цены этой фабрике не будет. Потом ему вздумалось потрубить, он стал требовать трубу, ему принесли трубу, нет, побольше, я же не ребенок, ему принесли побольше, в армии я играл в духовом оркестре. Он решил показать класс, надул щеки, напрягся, побагровел, на лбу выступил пот, из трубы ни звука, вдруг издал хриплый вопль и повалился, крича, что у него красно в глазах, его отвезли в больницу, долго приводили в чувство. Оказалось, у него лопнул сосуд в глазу.

Так было тогда. В этот раз переговоры еще не начались, иранцы еще не успели рассесться и разложить бумаги, а Яррет с директором уже устремились к дверям. Выяснилось, что руководству удалось до приезда консультанта решить вопрос залога и предоставить новое обеспечение под кредит. Старый залог — а им было само здание комбината, — был отвергнут консультантом на том основании, что стоимость здания не могла покрыть сумму кредита. Руководству было наказано, чтобы оно либо изыскало новый предмет обеспечения, либо добивалось правительственной гарантии. Мурин боялся, что Давлат так и сделает, что он вступит в длительный и изнурительный процесс добывания гарантии: при знакомстве директор произвел на него впечатление человека непростого и настырного.

Однако руководство поступило по-другому. Оно изыскало новый предмет залога, который и был оценен экспертами банка. Их отзывы были самые положительные. Новое обеспечение было достаточно ликвидно и удовлетворяло все запросы банка. И теперь Яррет вместе с директором и всеми желающими ехали на кладбище, чтобы самим произвести осмотр нового залога. Кладбище этим новым залогом и было.

Мурин помнил, какой разгорелся скандал из-за этого залога. Вышестоящая организация, концерн «Мясомолпром», попыталась в своих документах выдать за кладбище скотомогильник, находящийся рядом с мясокомбинатом. Залог чуть не превратился таким образом в подлог, каковой и был с честью раскрыт специалистами банка, выехавшими на место. Теперь все вроде было улажено, и желание консультанта съездить на объект выглядело более чем нормально. Мурин решил поехать тоже.