Виктор Ремизов - Кетанда

— Слышь, Лех, а сам кулас тонет?

— Сиди, не каркай, я, черт его знает, не должен… — он перестал толкаться, — не видно ни хрена. Правильно вроде держал, а в лотос какой-то въехали… Светани-ка…

Петька достал фонарь. Прямо перед ними были серые тростниковые сплетения, а возле куласа из черной, прозрачной в пучке света воды, поднимались желтые стебли лотоса. Лопухи вокруг покачивались. Дна не было видно. Небольшая рыбка замерла в луче света у самой поверхности, а потом медленно поплыла в сторону, в темноту.

— Дай-ка мне… — Леха посветил направо и назад. — Так, проехали, кажется, малость. Наверное, вон там надо было… или. Черт, ночью-то все по-другому.

Он занес шест вперед, уперся, чтобы развернуться, и услышал, как сбоку широкой струей пошла в кулас вода. Он дернулся на другую сторону, но, видно, надавил еще сильнее, и кулас вместе с охотниками стал уходить под воду. Леха оперся на шест и выпрыгнул из лодки, глубины было по пупок.

— Ты чего сидишь, вылазь! — схватил он Петьку за шиворот.

— Ё-ти, мати, — Петька не мог вытащить ноги из куласа и продолжал тонуть, прижимая к груди ящик с электронным манком и бутылку коньяку. Наконец вылез и почувствовал, как ноги погружаются в мягкий ил. Кулас, наполненный водой, всплыл рядом. По спине текло.

— Так, вываливаем всё. Берем только оружие, — Леха, расплескивая воду, шарил руками внутри лодочки. — Ружья здесь. Ты чего стоишь как чучело! Выбрасывай гусей! Всё выбрасывай! Я завтра соберу.

— А манок?

— Да ничего ему не будет, ящик герметичный, а и будет… хер с ним, — Леха пыхтел, вытаскивая из куласа тяжелые деревянные стлани. — Не стой, говорю! — заорал он опять. — Ты что, не врубаешься — я даже не знаю, куда нам плыть! Всё. Кажется, пусто. Там, в носу, ничего нет?

Руки у Петьки были заняты. Он положил бутылку на воду и полез в нос, наполненный водой. Попал на что-то мягкое, отдернул было руку, но поняв, что это гусь, вытащил его, пошарил еще — больше ничего не было.

— Всё вроде…

— Так, давай держи кулас. Держи, — заорал Леха, — я на тебя его навалю!

Леха обошел вокруг куласа и стал поднимать. Вода с шумом вытекала на руки и на живот Петьке.

— Во-о! Луна скоро выйдет! Да и так уже видно… Ну что там, всё? — Леха старался говорить повеселее, но не очень-то получалось. Он все пытался вспомнить дорогу и понимал, что ни черта не помнит. Где-то здесь они вышли на ильмень… или там… — Он с тревогой смотрел в темноту.

— Да, все не выльем, наверное, тут бортик…

— Ну ладно, хорош. Опускаем. Кулас шумно хлюпнулся на воду.

— Где у тебя бутылка-то? — рассмеялся вдруг Леха, но смех этот не понравился Петьке.

— Может, сначала залезем? — Петька поймал бутылку, плавающую рядом, сделал большой глоток. Ногам было холодно, а на душе тревожно, он не понимал, как они заберутся в эту гребаную скорлупку. — Слышь, а может, где пересидим? На кочке какой-нибудь…

— Замерзнем! Ночью-то — минус, даже не думай. Лучше уж… да должны найти дорогу. Давай, бери шест, — скомандовал Леха, — опирайся и лезь, я кулас подержу.

Было слишком глубоко, чтобы задрать ногу, Петька полез одной рукой вперед, другой держался за шест, но то ли живот мешал, то ли что-то не так сделал, кулас снова черпанул почти по борта. Леха чертыхнулся, но ругаться не стал. Они вылили воду.

— Давай я первый залезу, кулас тяжелее станет. Держи здесь, я упрусь.

И Леха, барахтаясь и матерясь, забрался, но когда полез Петька, кулас снова хлебнул воды. Петька обескураженно соскочил.

— Так, слушай сюда, — Леха говорил спокойным, уверенным голосом. — Ты просто не веришь, что он нас выдержит. Но он выдержит. Мы же на нем плавали. И еще вещей было полно. Ну! Ложись на него, почувствуй, что он держит, и лезь. Я не дам ему перевернуться. Давай! Да сапоги сними. В них не залезешь!

И Петька потихоньку заполз. Встал на колени на дно. С него текло ручьями. Сапоги было жалко.

— Давай садись, возьми вон! — Леха шестом подогнал к борту коньяк и толкнулся вперед. Он уже начал подмерзать. — А дуракам-то все-таки везет, а Петьк? Луна выползает, все видно. Вон лотос, куда нам надо, видишь. — Он уверенно толкался, вода журчала под куласом. — Нет, дуракам точно везет. Я в прошлом году был здесь в это же время. Снег шел. Такая холодрыга была, не дай бог. А сейчас — курорт. Ты не замерз?

— Да. — неопределенно ответил Петька, вглядываясь в темноту.

— Ну так глотни коньячку. И мне дай, — Леха пыхтел, наваливаясь на шест. Голос у него был решительный и дружелюбный.