Макс Нарышкин - Downшифтер

Дальше на бумажке значилось: «Пересечь дорогу». Невероятно прикольная для привыкшего к центральной части столицы москвича ориентировка.

Я ее пересек и оказался в парковой зоне. Трудно представить, что здесь может оказаться какое-то жилое строение.

«Пятьсот метров от родника на северо-запад». Лида — сумасшедшая девочка во всех отношениях. Меня начинает бить мелкая дрожь, как только я вспоминаю ее руки, согревающие стакан с вином. Такая же дрожь меня поражает, едва я вспомню ее ноги. И точно так же у меня начинают трястись пальцы, когда я начинаю читать ее записку. Что это значит: «пятьсот метров от родника»?! Мы же в городе, черт возьми, а не на острове сокровищ! Напоила мухоморовой микстурой, заполнила, понимаешь, пустоты в моем сознании нужным содержанием… и у меня такое впечатление, что она не удержалась и отхлебнула из принесенного флакончика сама!

Вот и пятьсот метров позади. И что я вижу? Я ничего не вижу. Передо мной, кроме храма, ничего нет. Небывальщина и мракобесие! Ко мне пришла фартовая деваха, опоила, растревожила мужское эго, написала записку сумасшедшего и убыла в неизвестном направлении!

Я опустил руки и стал осматриваться вокруг в полной беспомощности. Где тут может жить Лида и ее отец? Где? А нигде!

— Артур!..

Затравленно обернувшись, я увидел… ее. Лида, запахивая на груди простенький платочек и смешно забрасывая в стороны свои ножки, обутые в резиновые сапоги, спешила мне навстречу. Забыв о том, что варвар Костомаров забрал у меня сигареты, я похлопал по карманам, вспомнил о том, что у меня их нет, и успокоился.

Она бежала, как бегают все женщины, никогда не занимавшиеся в детстве спортом: то забрасывая туловище вперед, то, наоборот, не поспевая за ногами. Не добежав до меня десятка шагов, она остановилась. В этом своем потешном виде, с порозовевшими щеками и сбившимися волосами, она была еще милее, чем у меня в квартире в ухоженном виде.

Только сейчас я сообразил, что она бежала ко мне от церкви. Теперь понятно. Хочет оставить в секрете свой домашний адрес, назначив мне встречу на святой земле. Даже ребенок знает, что убивать в храме не решится даже самый последний отморозок. Видимо, понимает моя красавица, какой разговор предстоит.

— Ты вот бежишь ко мне навстречу… — заметил я, поглядывая по сторонам. — Свободно так бежишь, без охраны… Или на крайний случай у тебя вострый ножик запрятан за голенищем сапожка?

— Артур, — она не стесняясь схватила меня за рукав и потянула к храму, — я готова все объяснить тебе… Ну, пойдем же, не упирайся!.. А все, что не смогу объяснить я, объяснит отец.

— А-а! — сатанинским голосом подвыл я. — У нас тут еще и отец сидит! И чем он сейчас занят? Перекручивает мухоморы в мясорубке? — Вырвав рукав, я вынул платок и стер со лба пот. — Или толчет крысиные кости с лягушачьим дерьмом?

— Господи боже! — вскричала она, и по лицу ее я должен был догадаться, что если она не переживает смертельно за свой поступок с отравой, то стыдится — точно. — Ну, пойдем же, Артур!.. Он хочет с тобой поговорить…

Я не выдержал и расхохотался. Мой смех был столь оглушителен и долог, что когда я успокоился, то увидел в воротах церкви мужчину лет сорока на вид. Он стоял в ризе до земли, держал руки на груди, сжав кисти, и где-то за ними прятался невидимый мне серебряный крест, цепочка которого хорошо различалась по принципу «белое на черном». Волосы этого мужчины были собраны в аккуратный хвост и сведены на затылке. До церкви было не менее ста шагов, однако первое, что я почему-то увидел в проеме ворот, были глаза. Этот взгляд карих глаз пронзал меня. Он вышиб из меня остатки веселья сразу, едва я с ним встретился.

Оторвавшись от стояка кованых ворот, священник двинулся к нам и уже через полминуты был рядом. По тому, как быстро оторвалась от моей одежды рука Лиды, я догадался, что этим двоим нет необходимости знакомиться.

Я скользнул по батюшке взглядом и снова вытер лоб.

— Простите, — начал я, — я понимаю, насколько глупо звучит мой вопрос, но все-таки, кто вы?

— Я отец этой девушки, — спокойно ответил батюшка, и я прикинул их возраст. — Священник церкви Рождества Богородицы, отец Александр.

Ей — без двух дней восемнадцать, ему — около сорока. Получается. И в голове моей тут же случился беспорядок. Дочь святого человека, посредника между небом и землей, проповедника добра и ярого противника Сатаны травит меня зельем, а тот невозмутим, словно речь идет о погоде.

Дочь этого человека познакомила меня с дьяволом, заставив поцеловаться с ним взасос, а он спокоен, как колонна внутри храма Христа Спасителя!