– Давай зальем ужин!
После любви она осталась в постели, а Софроний накинул на плечи шинель, выложил на стол бумаги и письменный прибор и сел писать своим родным:
«И напишите мне, как в этом году у вас идут дела – какие виды на сенокос и на пшеницу, будет ли ее довольно, и много ли принесут виноградники и все остальное, что у нас родится. Ничего вы мне не писали, братья мои Марко и Лукиан, ведете ли вы торговлю или нет, и скотина, что у вас была, здорова ли, цела ли… Мы здесь ждем событий всякий час и Бога молим, чтобы сподобил нас Господь Бог увидеться с вами еще на этом свете!
Поклонитесь от меня моим милым и любимым сестрам Йоване и Саре и милым и добрым моим невесткам Марте и Анице, пусть обо мне не беспокоятся, но пусть между ними царит почтение и согласие, и мою мать Параскеву пусть слушаются и почитают, чтобы послал им Господь Бог все блага, которые Он верным слугам своим дарит…
В день святого апостола Еремея, в последний день нашего мая, а в их июне месяце, ваш сын и брат во снах ваших
Софроний».
ОДИННАДЦАТЫЙ КЛЮЧ
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Капитан австрийской армии Пана Тенецкий в компании трех офицеров своей роты вошел в парикмахерскую «У мужчины» и распорядился постричь его и подать жареных гусят, откормленных сыром. Посреди парикмахерской стояла деревянная человеческая фигура, из которой струйкой вытекала вода. Парикмахеры засуетились вокруг офицеров, одни стригли, другие предлагали ракию и засахаренные цветы – фиалки и розы. Потом тут же, в парикмахерской, был накрыт стол, и офицеры пообедали. К изумлению мастера по парикам, брадобрея и их помощников, капитан Тенецкий после обеда, не вытаскивая из-под подбородка салфетки, снова сел в парикмахерское кресло и потребовал, чтобы и его, и тех, кто был с ним, постригли наголо. И сбрили брови.
– Зачем это вам, господин капитан? – едва осмелился спросить хозяин парикмахерской. – Ведь волосы все равно что одежда.
– Вот именно, – сказал Тенецкий, развалившись в кресле. – Чем ты страшнее, тем лучше воюешь.
Пока его стригли, он приказал своему ординарцу, ждавшему у входа, наточить саблю для левой руки. И ножны от сабли.
– Господин капитан, должно быть, имел в виду, чтобы я наточил саблю, а не ножны?
– Сабля у меня всегда острая, а ты – ноги в руки и исполняй! – рявкнул он, и ординарец помчался точить ножны и саблю для левой руки, что было особенно странно, принимая во внимание, что капитан вовсе не был левшой.
– Готовитесь к новым победам, mein Herr? – спросил парикмахер, второй раз на дню занимаясь головой капитана.
– Не угадал, сокол мой, готовлюсь остаться там же, где я есть.
– Как это понять, mein Herr?
– Ты когда-нибудь видел на фреске причащающего Христа?
– Христа? Видел. Их там двое, один раздает народу хлеб, а другой – вино. Один всегда смотрит в одну сторону, а второй – в другую.
– Правильно. Вот видишь, как быстро ты понял. Поскольку нельзя раздавать одновременно и хлеб и вино, выходит, что тот Христос, который с хлебом, старше того, который с вином, и наоборот. Другими словами, в один и тот же момент хлеб – это прошлое, а вино – будущее. Так же и со сторонами света. Таким образом, фреска причащения апостолов на самом деле изображает время.
– А где же здесь вы, господин капитан?
– Я всегда посредине. Между двумя Иисусами, между Востоком и Западом, между хлебом и вином или, если хочешь, между прошлым и будущим. Там, где не умел быть мой покойный отец. Он, в сущности, и не был солдатом. Он был музыкантом и думал только во время пауз. И не знал, что жизнь зависит не от друзей, а от врагов.
– Да, правда, вы, сербы, больше думаете о врагах, чем о друзьях. Достойно похвалы, господин капитан. Говорят, на стороне противника, у французов, воюет поручик Софроний Опуич. Один из тех известных, Триестских Опуичей. Будьте с ним осторожны. Берегитесь его. Он, как я слышал, пошел в отца. Стремительный, как молния. На всякий случай держите поближе к себе снайпера, который мог бы его убрать.
– Никакой он не известный Опуич. Он все еще писается в тени своего папочки, – вмешался один из офицеров.
– В любом случае это необычный человек. Несколько дней назад он заходил к нам сюда.
– Что ты говоришь! Не может быть! – удивился другой офицер.
– Вот вам крест! Заходил, и по очень странному делу. А вас, господин капитан Тенецкий, он называл в разговоре по имени. Говорил, что его отец был знаком с вашим отцом.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу