О`Санчес - Суть острова

Один, ко мне лицом сидящий, лет сорока с небольшим, прямо в поношенном пальто на диване угнездился, нечесаные патлы до плеч, лицо брюзгливое, все в складках, явно что богема, другой — спиной ко мне, совсем иного замеса: пиджак — такие в сейфе хранят — сам по себе целое состояние, затылок — произведение дорогого парикмахерского искусства, ладонью в воздухе крутит — часы и запонки видны, и те, и другие наверняка дороже моей старушки БМВ, когда она еще с иголочки была… Голос… Хм… А ведь я его где-то… Затылок разворачивается к патлатому, а лицом ко мне… Мама дорогая!

— Добрый… Э-э… Рик… Рик??? Это ты? Черт подери!

— Да… я… Чилли? Чил! — точно, он! Чилли Чейн выбирается из кресла, рот до ушей, и собственной персоной неуверенно шагает ко мне, руки в стороны. И видно, что тоже растерян. Обнялись.

— Ну дела, вот не ожидал… тебя увидеть здесь.

— Да ты что, Рик! Это я тебя не ожидал здесь увидеть, а мне где еще бывать, как не на киностудиях и на съемочных площадках? Куда же ты пропал, Рик? Я ведь…

— Не пропадал я, как видишь. — Тут рефлекс светского человека перебарывает все остальные соображения и Чилли представляет нас друг другу:

— Мой старинный друг и писатель, Мак Синоби. Мой потерянный и вновь обретенный друг и товарищ, знаменитый детектив и…

— …просто Ричард.

— Очень приятно.

— Взаимно.

— Рик, за нами будешь, мы первые.

— Да ради Бога! Но вот уж не думал, что сам Чилли Чейн, как простой смертный…

— Ха! А ты никогда не видел, как «сам Чилли Чейн» мечется перед запертым служебным туалетом на одно посадочное очко, в павильоне для съемок, когда у него понос в кишках, а за заветной дверью блондинка-флегматик с запором? Ты, брат, многого не видел в Большом Свете. Так куда ты пропал? У тебя все в порядке? Жена, дети?

— Полный порядок.

— Я пытался тебя искать, но ты же мне телефона не оставил… Сколько лет прошло…

— Не так уж и много. Да неловко было звонить, сам понимаешь…

— Не понимаю. Короче, не вздумай никуда улизнуть, сегодняшний вечер — за мной. У тебя… Шонна, да ведь? Она в городе сейчас?

— Да.

— Детей есть на кого оставить вам сегодня?

— Да, а что?

— Я вас приглашаю ко мне домой сегодня вечером. Народу — почти никого: вы с Шонной, я, Мак, Ванда Вэй, Крис Коста, из заграничных Брюс Спрингстин, Нина Хаген, Эльза… ну, ты ее не знаешь… И все. Может, еще пара-тройка приблудных гостей. Мак, ты ведь будешь? Ты же обещал.

— Буду. Только ты меня там не тормоши, ладно? Где сижу, что пью, когда уйду — не твое дело. — Какое спесивое лицо у этого Синоби. Что-то не припомню я писателя с таким именем. Да и внешность незнакомая. Чилли Чейн словно бы угадывает мои сомнения и поясняет:

— У него довольно специфическая известность в нашем мире. Кому надо — он знаком хорошо и близко. Рик, ты знаешь, что наш Мак однажды шел-шел по улице, а навстречу ему идет… знаешь кто?.. Убийца господина Президента, собственной персоной, в руках еще ствол не остыл!

— Да неужели? И что? — это я так вежливо спрашиваю, в слабой надежде, что мои собеседники не заметят насмешки.

— А ничего. Поздоровались, поговорили о погоде, о дальнейших творческих планах и дальше разошлись. Да, Мак? Так дело было?

— Ну чего ты плетешь. Не веришь — не надо. Да встретил, я шел в одну сторону, а он в противоположную. Миновали один другого, и все, и ни о чем мы не говорили. Не обращайте внимания, Рик: Чил считает своим долгом и почетной обязанностью потешаться над теми, кто его умнее его и деликатнее, то есть, практически над всеми своими знакомыми.

— И как ты, интересно, отличаешь умных от глупых, Мак? Ты же кроме своих тараканов в голове ничего не замечаешь?

— Элементарно отличаю: умные думают чаще, но медленнее.

— Опять тараканы побежали. И еще Мак считает, что десять лет знакомства и ежедневного сотрудничества — слишком мало, чтобы общаться «на ты».

— Но мы же с тобой меньше десяти лет общаемся.

— Разве?.. Да, где-то лет девять с половиной. Из них два года на ты. Это ли не излишество?

— Мне необходимы излишества.

Я сижу, не вслушиваясь в их болтологию, и перевариваю новость, внутри которой нахожусь, и не знаю, с точки зрения разума и здравого смысла, как мне к этой новости относиться, но — радуюсь, но — взволнован.

— … почему бы и нет? Если Мак не против, я тем более, мне в великую честь быть накоротке со знаменитостями. О! По-моему, кабинет освободился. Мак, Чилли, ваша очередь.

Чилли Чейн любит изображать из себя жизнерадостного повесу, но глаза у него всегда чисты и холодны, как я успел отметить за время нашего короткого знакомства, мозг работает четко и рационально. И все это разбавлено дурачествами и шикарнейшими улыбками.