Китлинский - Клан – моё государство 4

В семнадцать лет всех воспитанников разделили на две группы: официальную и нелегальную.

Официалы пошли учиться в военные училища и университеты, после чего их определят во властные структуры, а особо талантливых продвинут на самый верх.

Нелегалы, а Валерка попал в этот состав, получат новые имена и разъедутся по закрытым учебным заведениям, где после окончания определится их дальнейшая судьба.

Год Валерка потел в закрытом учебном центре, лез из кожи вон, чтобы попасть в первые, что было не просто. Вокруг него были талантливые одногодки, обладавшие прекрасными физическими данными. Но Валерка с отличием сдал программы трёх высших учебных заведений: юрфака МГУ, физфака Бауманки и орг. химии технологического института им.Менделеева. Ещё у него было отлично по семи языкам, психологии и стрельбе. Руководство не стало обращать внимания на его маленький рост, переведя в высшую школу разведки, что стало прямым нарушением всех имевшихся инструкций. Валерий это оценил и в высшей школе вёл себя сверхкорректно, за что был одарен сокурсниками кличкой "мамонт".

В 19 лет он получил погоны старшего лейтенанта и полугодичный отпуск, который провёл во Франции, шляясь с группой хиппи по сторонам и весям. Там же ему удалось сделать себе чистые документы и в 1969 году поступить в знаменитую Сорбонну. За два года он полностью освоил курс химии и, получив степень магистра, поимел место в государственном химическом концерне, занимавшимся разработками и производством биологического оружия. В 1989 году ведущего химика огромной империи, где он оказался после продажи государством предприятий, вдруг отозвали в Москву. Разве мог он, подполковник, разведчик группы "Плутон", не вернуться? Оставив в Париже семью, мосье Жак, объявился в столице Родины и получил пост в управлении внешней разведки.

Легко ли жить в двух шкурах? Очень. Только не всем. Валерий прекрасно ужился в роли химика и разведчика. В 1983 году он удостоился звания Героя Советского Союза. Но Родина сказала надо и офицер ответил – есть!

Ей было нелегко, Родине. В организации, к которой он принадлежал, начались перетряски, незамедлительно сказавшиеся на большом количестве невозвращенцев. Два года Пороховщиков был замом у начальника внутренней контрразведки ГРУ, но всё рухнуло в одночасье в 1992 году. Страна, столь им любимая, перестала существовать, что долбануло Валерия сильно. Он подал рапорт, но, выслушав рекомендации руководства, согласился на легализацию, прожив большую часть жизни в нелегале под чужим именем. Так он оказался в прокуратуре Москвы в должности следователя по особым делам под своим настоящим именем: Пороховщиков Валерий Дмитриевич. В 1996 году стал важняком при Генеральном прокуроре России, но связей со своей материнской конторой не потерял. А она дала ему главное – верность, раз и навсегда впечатав в его мозг прописные истины. Он свято верил ей, она ему, что для другого ерунда, но для Валеры Пороха – это высшее чувство долга, которому он следовал всю свою жизнь.

В свои 51 он выглядел много моложе, был крепким физически, что подтвердили многочисленные переломы у двух особ мужеской стати, промышлявших грабежом в лифтах, оставшихся лежать без возможности двигаться (он поломал обеим ноги и руки), которые ошиблись в выборе жертвы.

Дело, упавшее Пороху в виде задания материнской конторы и порученное генеральным прокурором – совпало. Кровь из носа, но найти снайпера убившего банкира Попонича. Гене для суда, а маме для какой-то иной цели. Приказов Порох обсуждать не имел привычки и стал осуществлять порученное.

Группу подполковника Янова он привлёк к работе из-за всяких утечек информации. Ко всему снайпера надо было взять живым, но мёртвым.

Ничего не выходило, а драгоценное времечко бежало, бежало быстро. Пороховщиков сводил данные, но ничего не получалось. Между снайпером и остальным миром была пустота. Два месяца рыскали оперативники уголовного розыска по столице, чётко выполняя все его поручения, но ни одного грамма информации получить не смогли.

Оперативники подобраны были опытные и имевшие связи с крупнейшими криминальными группировками, куда и уходила часть собранных данных по расследованию. Из материнской конторы Пороховщикову сбрасывали данные, полученные от скрытых агентов, внедренных в эти криминальные структуры. Никто не пошевелился.

И по линии охраны банков и коммерческих структур всё было тихо. Большинство начальников служб безопасности банков, как правило, бывшие в прошлом гэбисты, дали Пороховщикову ясный намек на то, что за поимку снайпера готовы уплатить, так как долгое нахождение его на свободе нервирует их хозяев. С согласия "мамы" Пороховщиков собрал эти платежи. На его удивление сумма получилась огромной. 300 миллионов долларов. Её размер выбил Пороховщикова из равновесия. А когда представители двух крупнейших криминальных группировок передали ему по десять миллионов и при этом выразили готовность помочь, не выставляя условий, ему стало плохо. Он сразу понял, что ловит не снайпера, а маньяка-одиночку, у которого "не все дома" и, что он будет стрелять обязательно, но где и в кого выяснить не представится возможным. С этим своим открытием он пришёл к начальнику контрразведки ГРУ. Тот внимательно выслушал и произнёс: