Лебедев Andrew - Любовь и смерть Геночки Сайнова

Гена помнил этот дом.

Здесь, под ее окнами когда то он бывало стоял часами.

И в дождь мок и в мороз мерз.

Глядел, не дернется ли занавеска, не зажжется ли свет в ее комнате.

Как давно это было!

Но уже стерлась из памяти нервных клеток их биологическая память, заставлявшая сердце жалобно ныть, когда он, случалось, проходил или проезжал под этими окнами.

Теперь уже ничего не сжималось и не ныло…

Старость это что ли?

Подъехал, позвонил.

Она не заставила себя ждать – американская выучка!

Он наблюдал за ее парадной через зеркальце заднего вида, и когда она вышла, а это была точно она – на все сто процентов! Тогда и он вылез из машины и шагнул к ней на встречу.

Она почти не изменилась.

Только лицо стало худее.

Острее.

И глаза стали больше.

Он боялся что не узнает ее, а она, оказалось, совсем акая же как и сто лет назад.

Алка Давыдович!

Красавица их класса…

Его любовь на все времена.

– Загорела!

– Да, так Калифорния же! Сан-Диего – слыхал про такой городок?

– Чай не дикари, тоже кино американское смотрим!

– Это мне?

Алка заметила букет, что Гена положил на переднее сиденье.

– Тебе.

– Очень мило, мерси!

Сперва ехали молча.

Краем глаза Гена видел, что Алка сидит как то неестественно прямо и как то неестественно прямо глядит перед собой, словно в одну точку на горизонте.

И улыбается.

– Рада, что приехала?

– Ага, рада – радешенька…

– Как родители?

– На пенсии, болеют, вот и приехала их заодно проведать.

– Заодно? А основная цель?

– На тебя поглядеть.

– А если серьезно?

– А если серьезно, то по России соскучилась, пора такая приспела мне пожить здесь немного.

– А муж?

– Я два года как вдова.

– Сочувствую.

– Принимаю…

Снова помолчали.

– Дети у тебя есть? – спросил Гена.

– Своих нет, а от мужа падчерица есть младше меня всего на пять лет, – ответила Алла, – а у тебя?

Гена не ответил.

Но не из невежливости своей, а от того что вдруг снова припомнил притчу о смоковнице, не приносящей плодов.

– А у тебя дети есть? – снова спросила Алла.

– Сын… Сын родной. Кирилл. В Америке сейчас. Математик-программист.

– Ты счастлив?

– Да, счастлив, – уверенно кивнул Гена, поймав себя на мысли, что там в БАМовской тайге, тогда в семьдесят седьмом он мечтал об этом моменте, когда Алла спросит его, счастлив ли он… И как то все вроде и так, да и не так…

Просто, когда долго ждешь, приз уже теряет свою первоначально назначенную цену.

Они долго и вкусно ели.

Болтали о том – о сем, вспоминали одноклассников – Васильева, Перю, Розена, Бэлу Сергеевну…

Потом он отвез ее назад – туда где взял.

– Мы должны еще раз увидеться, – сказала Алла, подавая руку.

Она не из тех, кто делает что-либо без тайного на то умысла, – сказал Гене его внутренний голос.

И еще внутренний голос пропел ему:

She s not a girl who misses much…

Doo-doo, doo-doo, doo, oh yeah!

She s got aquainted with the touch of a velvet hand Like a lizerd on a window pane… …

Наперегонки с таймом.

Босс запугивал не из личной к нему к Кириллу неприязни.

Обещая, – я убью тебя, русский, – Босс лишь механистически выполнял свою формальную функцию, словно леопард пожирающий лошадь на картине великого французского примитивиста… И Кирилл, как и та умная лошадь на картине Руссо, понимал, что и на леопарда, и на Босса обижаться нельзя, как нельзя обижаться на явление природы – на молнию, на землетрясение, на селевый поток…

Босс запугивал не напрасно. Он слов на ветер не бросал, и Кирилл трезво давал себе отчет в том, – что "этот" убьет и не поморщится… Однако он еще понимал и то, что угрожать, шантажировать и убивать – это такие же жизненные функции босса, как и у львов или тигров – охота за живым мясом парнокопытных…

Можно было бы при желании и соскочить с боссова крючка…

Рыпнуться в российское посольство, попросить помощи в экстренном отбытии на родину…

Но тогда как же Инна?

Кто ее тогда мог бы спасти?

И Кирилл решил для себя, что он будет играть с Боссом на его правилах, покуда не соберет необходимой суммы денег…

Однако, не смотря на то, что опыт общения с такими людьми как Босс, ограничивался у Кирилла только фильмами режиссера Тарантино, он понимал, что по всей видимости, планировать что либо в такой ситуации – бессмысленно.

Это все равно как на войне – летчику истребителю, который по статистике живет три – четыре боевых вылета, жениться и планировать семью…

Боссу можно было обещать верность и послушание…