Лебедев Andrew - Трамвай желанiй

С Людкой они встретились случайно – Ритка в их "Сигму-Промбанк" в рекламный отдел зашла раскрутить тамошнего начальника на двухнедельный рекламный модуль. И даже мини-юбку кожаную по такому случаю надела.

Приперлась в этот их "Сигма-Промбанк", а там Людка в приемной сидит!

Однокурсница Людка из параллельной группы.

– Ты че тут делаешь?

– А ты че сюда пришла?

В общем, выкатились потом в кафе – покурить, кофейку попить, Людка и рассказала, какое в банке житье-бытье да какие тут нравы.

– Ну, шеф по деньгам не обижает, – с капризной манерностью откинув головку чуть назад и набок, говорила Людка, – если с ним по его правилам играть, то и он с тобой хорошо.

Людке надо было на отдельную квартиру себе зарабатывать. Поэтому Рита не осуждала, что по сути и в принципе дипломированная Люда Смирнова работала здесь в банке кем-то вроде постоянной проститутки, которую подкладывали под разных московских и местных клиентов управляющего.

– Им приятнее, когда вроде как не просто девушка по вызову, а типа как секретарша, – откровенничала Людка, – а что? За прошлые субботу и воскресенье мне шеф тысячу баксов дал, и эти москвичи, с которыми мы в Ольгино потом ездили, те тоже тысячу баксов в конверте подарили.

– И ты что с ними с обоими сразу? – ужаснулась Ритка.

– А что такого? – хмыкнула Людмила. – Время такое, подруга, да и сама ты святая что ли? В институте у тебя разве не два любовника было? Эти – Игорь Сохальский и Витька Семин…

Ритка на Людку за это не обиделась. У каждой девушки свой путь – свои проблемы.

– А ты ведь тоже неплохо устроилась? – приободрила подружку Людмила. – Радио "Континент-Европа" – клиент нашего банка. Я там знаю – мосье Жирок и мосье Дюваль, а еще вашего московского начальника – генерального этого… Как его? Василенко!

– С ними тоже была? – спросила Ритка.

Людмила фыркнула, как фыркает кошка, когда ей что-то не очень нравится.

– Погоди-погоди, подруга, не знаю, что ты запоешь через годик-два, когда в нашем бизнесе покрутишься!

"У всяко не стану играть с директорами банка в "стоун фэйс", – подумала Ритка, но вслух не сказала.

Зачем лишним презрением обижать свою сестру-подругу.

От тюрьмы, от сумы и от орального секса с шефом – не зарекайся!

Годовщину работы питерского филиала радиостанции "Континент-Европа" московское и парижское начальство решили отпраздновать неким "суарэ корпоратиф", которое было решено устроить в рок-клубе на Садовой.

Пригласили и Ритку.

Хоть она и не была еще в штате, а бегала по клиентам в числе так называемых уличных мэнеджеров.

Случилось так, что господа Жирок и Дюваль с московским комсомольским хлюстом Василенко были как раз здесь, в Питере, когда Ритка в очередной раз принесла черную наличку от заказчика. Жирок с Дювалем любили, будучи в питерском филиале, щегольнуть демократичностью своей, да походить по отделам, ручкаясь с каждым из сотрудников: "Бонжур-сава? Как дела в Ленинграде?" Как раз и в коммерческий рекламный отдел они оба зашли, когда там Ритка находилась.

– Это нофый сотрюднитса? – улыбаясь во все свое иностранное рыло, спросил Дюваль.

– Муа жё сюи, – ответила Ритка, протягивая Дювалю руку и не поднимаясь при этом со стула.

– И чтобы этот сотрюднитса быль обязательно на сегодня суарэ – императивно нахмурив брови, приказал Дюваль, целуя Ритке руку и обращаясь к заму генерального по рекламе. – Я будет с ним танцевать, – добавил Дюваль, уже снова улыбаясь во все свое галльское, так сказать, лицо…

А не приди Ритка в тот день сдавать замдиректора пакет с черной наличкой, так и не заметил бы ее Дюваль! Так и не заметил бы!

И не пригласили бы ее на годовщину радиостанции – потому как не в штате она!

К суарэ Ритка готовилась как с собственной свадьбе.

Перемерила весь свой и мамин гардероб.

Скомбинировала.

Взяла мамину белую жакетку из лебяжьего пуха и решилась надеть ее с розовыми обтягивающими брючками типа лосин… Причем жакетку мамину надела практически на голое тельце, если не считать за лифчик то микроскопическое изделие из трех прозрачных ленточек и двух кружевных лоскутков.

Личико свое загорелое не постеснялась – щедро покрыла чуть ли не рождественским макияжем – блестки, блестки и бледная бесцветная помада на губах, чтобы губы в контраст – этаким эффектом негативной фотографии – были бы бледнее щек.

– Ты так поедешь? – всплеснула руками мама. – Хуже чем стриптизерша из голден доллз! Бесстыдница!