Andrew Лебедев: Все голубые фишки

Игорь Богуш помнил и тот фильм, после которого он стал четко представлять себя в кресле очень большого руководителя.

Это была экранизация рассказов О-Генри.

– Боливар не выдержит двоих…

Именно эта сцена произвела тогда впечатление на юного Игоря Богуша, именно эта сцена, что была в кабинете президента нефтяной компании, когда бывший громила – ковбой – грабитель почтовых поездов, открывал ящик своего письменного стола, и там, рядом с коробкой гаванских сигар лежал его старый шестизарядный кольт.

Гоша на всю жизнь сохранил этот образ, как мечту, ведшую его к вершинам строительного бизнеса.

Коробку самых дорогих сигар он давно уже постоянно держал в своем столе.

А вот теперь и револьвер ему принесли.

Вместе с лицензией.

– Ну что, если не в собаку, так давай в твоих таджиков постреляем? – скалился Столбов.

– У меня нет таджиков, – сказал Богуш, холодно поджав губы.

У него уже давно было заведено такое правило, которого Гоша придерживался всегда, – даже в шуточных разговорах с друзьями не говорить о запретных и незаконных аспектах своего бизнеса и своей бухгалтерии.

– Я плачу все налоги, – говорил он друзьям.

– Ну, мы то понимаем, – улыбались товарищи.

– Нет-нет, я правда плачу, – настаивал Богуш.

И в таком правиле был залог некой уверенности в том, что именно отсутствие опасной раздвоенности, некоего двоемыслия – "семь пишем, два в уме", помогут потом в случае чего не сбиться на следствии.

– Нету у меня на стройке незаконных таджиков, – повторил Богуш, убирая кольт в стол, кладя его на взлелеянное детскими мечтами место.

– А я слыхал, что давеча у твоего Игнатьева на строительстве шестнадцатиэтажки, таджик упал и разбился, – возразил Столбов.

– Брехня, газетчики врут, – ответил Богуш, – это все происки конкурентов из "пятнадцатого треста", это их оплаченные папарацци брешут, это они хотят меня на рынке скомпрометировать.

Вадик Столбов хорошо знал, что это не брехня, но спорить с приятелем не стал.

Тем более, что с пятнадцатым строительным трестом у Вадика таких теплых связей, как здесь в УНИВЕРСАЛЕ не было, и выиграй "пятнадцатка" тендер на новое строительство, вряд ли получил бы Столбов заказ на проект. А с заказом и деньги.

Деньги, без которых нынче – никуда.

Он даже замурлыкал про себя.

"Говорят, говорят.

Ну и пусть говорят.

У цыганок глаза словно звезды горят – говорят, говорят…" Этот романс Вадик всегда заказывал для Игоря Александровича, когда они с Богушом ужинали в цыганском ресторане на крутом берегу реки Каменки.

Там строчки такие были, которые Гошу приводили в экстатическое состояние.

Всюду деньги, деньги, деньги…

Всюду деньги – господа.

А без денег жизнь плохая – не годится никуда.

Это точно, без денег никакой жизни нет.

И куда может сгодиться жизнь без денег? …

А жизнь Вадика Столбова закладывалась не на таком лёгком старте, как у Игоря.

Если у Богуша, когда ребята поступали в институт, отец был уже начальником Дорожно-строительного треста, то у Вадика на момент защиты диплома папа работал всего лишь простым мастером на заводе и не имел, даже высшего образования.

Карьера Столбова потому складывалась куда как менее стремительно, камешек к камешку, кирпичик за кирпичиком, возводил аккуратный Вадик маленькую пирамидку своего большого будущего благосостояния.

И спасибо природной сообразительности – в том, что в строительстве воровать очень легко, умный Вадик разобрался очень быстро.

И разобравшись, Вадик еще больше прилип к другу своей студенческой юности.

Это был союз меча и орала замешанный не на классовой ненависти жителей уездного города Удоева к пролетариату и большевикам, нет это был союз проектировщика и подрядчика, замешанный на дележе огромных денег, крутившихся в строительном деле.

Господи!

Гоше уже сорок пять…

Правда, говорят, что сорок пять лет мужчины не отмечают.

Но Гоша – то никак не посмеет зажать свой юбилей.

Общественность ему не позволит.

Холуи, те забастуют, мол, не лишайте нас возможности полизать начальственный зад!

А вообще, кому Гоша, а кому и Игорь Александрович…

Генеральный директор и председатель правления совета акционеров стройтреста

Вадик Столбов, один из самых хитрых в их группе, тот всегда за Гошу держался, вечно отирался возле мощной Гошиной спины. Вернее, за ней, ища и находя там в тени этой мощной спины вожделенного покровительства, замешанного не на каких-то зыбких связях новых деловых знакомств, тем более зыбких в наши временна, когда моральные обязательства ничего не стоят, а находил в Гошиной тени крышу, замешанную на самом крепком цементе нашей жизни, на верности институтской дружбе.